Наследников выбирают - Ирина Николаевна Мясникова Страница 18

– Ну, ты вполне можешь оказаться её утерянной дочерью. Вдруг тебя в детстве цыгане украли?

– Мои родители, знаешь ли, ни капельки не похожи на цыган!

– Откуда же мне знать? Кстати, прекрасный повод познакомиться.

– С кем? С нотариусом?

– И с нотариусом тоже. Очень хочется узнать, что за котика завещала тебе посторонняя Светлана Петровна.

– Сейчас узнаем, какая она посторонняя! – Галя решительно достала из сумки смартфон и набрала мамин номер.

На вопрос Гали, кто такая Светлана Петровна Неверова, последовало глубокомысленное молчание, а затем прозвучал самый дурацкий из всех дурацких вопросов, а именно: почему ты спрашиваешь.

– Просто спросилось, – раздражённо ответила Галя, видимо сорокаминутная очередь оставила свой след на её прекрасном настроении и подвыпила энергии из её новенького аккумулятора. В субботу с утра у людей, всю неделю посещавших офис, обычно вполне себе сносное настроение, ведь впереди два выходных дня, но эти выходные они почему-то мечтают провести не в очередях. – Сижу такая и думаю, а не спросить ли у мамы про Светлану Петровну!

– Вот и я так решила, – проворчала в ответ мама, – с чего бы тебе вдруг ею интересоваться?

– Поясни-ка.

– Она твоя двоюродная бабушка, сестра твоей бабушки Нади, соответственно, моя тётка. По мнению твоей бабушки, она легкомысленная эгоистичная мещанка. Твоя бабушка с ней была в страшных контрах. Я, кстати, так толком и не поняла, почему она вдруг её возненавидела. Мне тётя Света всегда очень нравилась. Она, кстати, тоже особо в причины их ссоры не вдавалась, шутила, что они не сошлись во взглядах на роль мозгов и внешности в личной жизни. Твоя бабушка считала, что главное в женщине мозги, а тётя Света говорила, что женщина, независимо от мозгов, должна всегда следить за собой, тогда и личная жизнь у неё удачно сложится.

– А какая личная жизнь может быть, если за собой не следить? – удивилась Галя. – Встречают же в любом случае по одёжке!

– Не все это понимают, особенно те, кто воспитывался в атмосфере идей марксизма-ленинизма, – мама фыркнула. – А тетя Света невероятно красивая была, и вообще, очень хорошая. Она меня с детства принарядить старалась, помню, джинсы мне доставала откуда-то, сапоги, баловала, деньги давала. Знаешь, со взглядами моей мамули на внешность и наряды, это всё было очень кстати. А когда вы с Ленкой появились, тётя Света вас к себе брала, пока я по командировкам моталась. Вам у неё очень нравилось. Ты её даже некоторое время называла «мама Света»! Неужели, ты совсем её не помнишь?

– Нет. И что дальше?

– Дальше твоя бабушка Надя вышла на пенсию и вдруг потребовала, чтоб я детей тётке больше не давала и прекратила с ней всякие отношения, несла страшную чушь, будто тётя Света украла у нас всё родительское наследство.

– Что за наследство?

– Да, ерунда! Зеркало, которое ни в одну современную квартиру не влезет, люстра хрустальная и картина какая-то, дед с войны привёз. Зато она мне помогла комнату в коммуналке на отдельную квартиру обменять, а это денег стоило в те времена и немалых.

– Какую квартиру?

– Ту самую, в которой ты сейчас живёшь. Я эту квартирку очень любила, она маленькая, но по сравнению с коммуналкой так, вообще, рай! Нам с твоим отцом в своё время там очень даже неплохо было. Когда ты родилась, мы сразу решили, что её тебе потом отдадим. – Мама тяжело вздохнула. – Хорошие времена были, люди работали и зарабатывали. Мечтали детей жильём обеспечить! И мечты сбывались.

– Ага, поэтому Ленке потом досталась бабулина квартира?

– Верно! Только этой дурище, что ни дай, всё профукает, – мама тяжело вздохнула, почти простонала, – ну ты знаешь.

– Знаю, точно дурища. А, скажи, почему ты после бабушкиной смерти такую хорошую тётку не навещала, нам про неё не рассказывала, не познакомила, можно считать, бросила одну на старости лет? – задала Галя очень важный вопрос. Ведь человек-то помер, а родные люди узнают об этом от постороннего нотариуса. Куда такое годится?

– Ну, во-первых, не одну, у тёти Светы был муж, генерал Неверов, он ей всех родных и друзей всегда заменял. Помнишь, бабушка твоя с дедом ругались всё время?

– Помню.

– Вот, а тётя Света со своим генералом жили душа в душу!

– Это тебя не оправдывает! – Галя представила свою любимую малогабаритную «прелесть» и преисполнилась обиды за незнакомую ей материнскую тётку.

– Не оправдывает, согласна, но я её не бросала, так уж получилось. Я позванивала ей, навещала иногда тайком, а потом у них телефон сменился, телефоны-то мобильные у всех стали. Приехала пару раз к ним домой, там никого, я подумала, может, переехали. Генерала вечно куда-то переводили. Короче, потерялись мы. Питер наш город немаленький, а страна и вовсе, вон, не знает собственных границ. Теперь ты мне объяснишь, наконец, почему она тебя вдруг так заинтересовала?

– Она мне наследство оставила.

– Ох! Померла, значит. – Мама ненадолго замерла, видимо переваривала услышанное, потом хлюпнула носом. – Ну да, они с бабушкой твоей погодки были, детство блокадное долголетию не способствует. Вот теперь точно буду мучиться угрызениями совести. Надо будет в церковь сходить. А какое наследство?

– Не знаю, я письмо от нотариуса получила. Там не сказано.

– Ишь ты! А почему тебе?

– Вероятно, потому что о моих взглядах на роль внешности в личной жизни она ничего не знает, а на тебя, наверное, обиделась. Хотя там ещё какие-то наследники есть, может, и тебе такое же письмо придет. И вообще, неизвестно ещё, что это за наследство, может, она нам так насолить решила. Оставила после себя долги всякие и зеркало, которое ни в какую квартиру не влезет. Надо бы у Ленки узнать, может, и ей тоже повезло? Хотя, если б и ей такое письмо пришло, она бы у тебя тоже про Светлану Петровну узнавать стала.

Однако, когда Галя позвонила Ленке с вопросом, не получала ли та письмо от нотариуса, сестрица ответила аналогичным дурацким вопросом: а почему ты спрашиваешь. Галя плюнула, дала отбой и разрешила Тимофею наполнить её субботний день хоть каким-нибудь смыслом и радостью. Тимофей не стал кочевряжиться, а повёз её за город в ресторан на берегу залива.

Ресторан оказался битком забит такими же работающими всю неделю людьми. От остальных праздношатающихся отдыхающих они отличались бледными и сосредоточенными лицами. Хозяин заведения регулярно лечил у Тимофея измученную печень, поэтому для доброго доктора в ресторане всегда организовывался свободный столик. Столик вынесли откуда-то из закромов, установили практически на самом берегу, накрыли белоснежной скатертью, и вечер субботы можно было считать вполне себе удачным. Галя наслаждалась лёгким ветерком, дувшим с