Русская невестка - Левон Восканович Адян Страница 12

А на другой день после приезда Арсен меня возил по своим виноградникам и объяснял, что к чему. Какая красота эти виноградники! Жаль, что я не могу описать их вам, их нужно видеть своими глазами… Теперь я понимаю Арсена, когда он говорит, что не знает ничего прекраснее виноградной лозы. Это в самом деле уникальное зрелище!

Скажу также, что Арсен удивительный человек. Недавно я узнала от директора совхоза, что он работает над диссертацией. И даже заглавие у нее есть, очень длинное: „Оптимальная нагрузка виноградной лозы в условиях горных районов Нагорного Карабаха“. Когда я ему сказала об этом, он улыбнулся: „Вот когда будет готова, тогда и будет что сказать“. А вообще, я все время нахожу в нем что-то новое и всегда хорошее. И скажу вам по секрету, что восхищаюсь им!

Ну а я пока нигде не работаю, родители Арсена запрещают — говорят, физическая работа тебе ни к чему, ты, говорят, не привыкла к ней, и нужды в этом нет. В канцелярии совхоза все штаты заняты, да и не смогу я там работать, потому что все дела ведутся на армянском языке. Но как-то директор сказал мне, что в скором времени освободится место заведующей детским садом (у них здесь маленький детский сад, на тридцать детей), нынешняя скоро должна уйти в декретный отпуск. Наверное, я ее и заменю. Посмотрим. А пока бездельничаю. На самом же деле очень хочу работать. Но мне даже и по дому не дают что-нибудь делать, все время говорят — успеешь. Мне даже становится совестно. Сами они, как и все здесь, страшно много работают. Отец Арсена — сторожем в совхозном гараже, это недалеко от центра села. Мать и ее сестра — доярки на ферме. Уходят с рассветом, возвращаются вечером, когда уже темно.

А бывает, остаются там на ночь, когда случается какое-нибудь ЧП — ну там, заболела корова или телиться начала… Так вот, в нормальное время они приходят вечером, женщины готовят наспех что-нибудь поесть. Мамочка, в ужас не приходи, я-то ем всегда в свое время, как бывало дома, и самое вкусное они отдают мне, и боже упаси, если они узнают, что я вовремя не поела!

Так вот, я всегда, конечно, знала, что в деревнях много работают и работа у людей очень тяжелая. Но знала так — из книжек, по фильмам. Но, когда сама видишь, каким тяжким трудом достается хлеб насущный, хочется этим людям в ножки поклониться…

Дорогая моя мамочка, вот я и написала тебе, как ты и велела, длинное и подробное письмо. Теперь жду от тебя такое же. Пиши обо всем, что делается в нашем Волхове. Признаюсь тебе, мамочка, я уже начала немножечко скучать по нему. На площади перед дворцом сейчас, наверное, уже начались танцы под магнитофон…»

Елена задумчиво перечитала это место в письме, на слове «Волхов» взгляд ее задержался. Вспомнился родной городок, такой чистенький, уютный. Увидела свой дворик, обнесенный деревянным штакетником, верстак под большой яблоней, на котором брат Дмитрий вечно что-то мастерит, представила, как мама, улыбаясь и плача, вслух читает ее письмо…

Но вскоре мысли ее перекинулись на другое. Она вновь вспомнила тот чудесный вечер, когда месяц тому назад Арсен приехал к ним и они пошли в кино…

Шум автомашины вывел Елену из задумчивости. Она подошла к окну и увидела, как салатовый жигуленок Мушега на малом ходу въезжает во двор.

Елена подумала, что о сегодняшнем празднике также следует писать, и мысленно дописала письмо: «А у нас сегодня праздничный обед, у моего свекра день рождения, ему исполнилось семьдесят восемь лет. Будем жарить шашлыки! Ой, удивительно, как тут все их любят! Да и я сама! Как только в доме гости, тут же закалывают поросенка… Вот уже машина во двор въезжает. Это сестра Арсена приехала с мужем и двумя детьми. Старший Гришик — чудный мальчик, лопоухий, с огромными черными глазами. И добрый такой. Мы с ним большие друзья, его семья живет недалеко, он часто приходит ко мне, и мы друг у друга учимся — он у меня русскому, я у него армянскому». Елена улыбнулась и мысленно сделала приписку: «Извините, дорогие, я должна идти, встречать гостей, а то могут обидеться — тут у них очень строго насчет семейного этикета: как ты ни занят, но выйти и встретить золовку обязан! Так что целую вас всех и до свидания!»

Елена решила, что об этом допишет потом, и быстро вышла во двор. Каждому нашлась работа. Женщины накрывали на стол, вынесенный на веранду (в комнате было душно). Елена с золовкой Арфик резали овощи, готовили салаты. Гришик, ни на шаг не отходивший от Елены, норовил чем-нибудь ей помочь, но только мешал. Елена то и дело отталкивала его, смеясь.

— Гришик, не мешай!

— Я мешаю?

— Мешаешь.

— Я наоборот!

— Вот именно — наоборот!

Арсен, только что вернувшийся с работы, проголодавшийся, ловко орудовал топором — на широкой дубовой плахе рубил и нарезал мясо. В дальнем углу огорода, на свободной от растительности площадке, обложенной кубиками камня, Мушег разжигал огонь, шашлык положено делать мужчинам.

Вскоре куски мяса с приправкой из соли, лука, перца и уксуса были нанизаны на шампуры, стол был накрыт, из погреба принесли вино и семидесятиградусную тутовую водку.

— Мушег, — окликнул зятя Арсен. — Ну что там у тебя с костром? Я умираю с голоду!

— Уже догорает, — отозвался Мушег, — только, боюсь, придется угли перенести под навес.

— Это почему?

— Сейчас хлынет дождь.

Все невольно взглянули на запад — над селом в полный накал сияло предзакатное солнце.

— Да ты что! — рассмеялся Арсен.

— А ты иди и сам взгляни.

Арсен пересек двор и посмотрел в сторону Мрава-сар. Лицо его потемнело.

— Это не дождь.

— А что это? Где? — подскочила к нему Елена, сразу уловившая в муже перемену.

— Это град, Лена, — проговорил Арсен непривычно хриплым голосом, показывая на плотную сизо-белую полосу, закрывшую гору. — Через десять минут он будет здесь. Кажется, невеселый у нас будет праздник…

Елена с невольным страхом прижалась к нему, она еще не понимала, что происходит, но ей уже передалась общая тревога.

— Может, стороной пройдет, — предположил Мушег.

Арсен покачал головой:

— Нет. Прет, сволочь, прямо на нас.

Небо стремительно затягивалось темно-пепельными тучами. Коротко, словно предупредительный выстрел, рванул ветер, с большого тутовника непродолжительным ливнем посыпались спелые и неспелые