Пышечка - Джули Мёрфи Страница 11

Я качаю головой и резко захлопываю кассу.

– Что? – спрашивает Маркус. – Язык проглотила? Или заразилась от нашего Сильного-и-Молчаливого?

Так он называет Бо.

Я делаю глубокий вдох и продолжаю ревизию пакетов для заказов навынос под прилавком.

– У меня был тяжелый день. Просто хочу побыть одна.

Маркус бормочет что-то про ПМС, и, к моему удивлению, из кухни ему отвечает Бо:

– Может, у нее и правда был дерьмовый день. Не обязательно выдумывать собственные идиотские объяснения.

Рон, сидящий в офисе, тихонько присвистывает.

Маркус смеется.

– Нифига себе!

– Может, она увидела твою физиономию, – говорит Бо, – и поняла: дело гиблое, день потерян.

Он подмигивает мне из служебного окошка. Я отворачиваюсь, чтобы скрыть улыбку.

Я стараюсь не расслабляться, когда у нас затишье и нет посетителей, поэтому принимаюсь обновлять запасы и раскладывать салфетки и специи. Бо обычно слушает музыку в наушниках, но сегодня у него заткнуто только одно ухо. Маркус всю ночь не отрывается от телефона – насколько я понимаю, ссорится с Тиффани по эсэмэс.

Входит Бека Коттер в сопровождении огромной толпы друзей. У нее длинные золотистые волосы и безупречная фигура.

Их компашка набирает на всех жареной картошки и газировки и рассаживается за несколькими столиками.

Кэлли права. Бека точно будет участвовать в конкурсе красоты и, скорее всего, победит. Она из тех смазливых девчонок, которых так хочется ненавидеть. И при всем при этом она милая и даже талантливая. Если, конечно, жонглирование жезлом можно назвать талантом.

Сегодня дежурит Бо, и, когда он обходит зал с беспроводным пылесосом, Бека вдруг принимается собирать мусор с соседних столиков. Она что-то говорит ему. Я не слышу, что именно, но Бо улыбается, и от этого чувство у меня такое, будто я проглотила пригоршню камней.

Не понимаю, почему это называют «влюбиться». Говорили бы честно – «убиться».

Звонит колокольчик над дверью, и входят Милли и ее подруга Аманда в своих ортопедических ботинках модели «Франкенштейн». На Милли светло-желтый комплект – шорты и тенниска с воротничком, украшенным маленькими стразами в форме сердечек. Мне бы ужасно хотелось объяснить ей, что она сама усложняет свою и без того несладкую жизнь, и не выглядеть при этом конченой стервой.

Лоб у Милли мокрый от пота, но улыбка так и сияет.

– Ой, привет, Уилл! – здоровается она. – Я и не знала, что ты здесь работаешь.

Аманда кивает, тоже явно впечатленная. На ней спортивные шорты и майка с принтом на груди – фотографией ее младшего брата в форме детской футбольной лиги. Такие футболки надевают родители на важные матчи своих отпрысков.

– Вас небось кормят бесплатно и сколько захотите, – говорит Аманда, а потом тычет большим пальцем в сторону столовой, где стоит Бо, и добавляет: – Да и есть на что поглядеть…

Я качаю головой, стараясь не прыснуть со смеху:

– Э-э, да, мне тут нравится.

Они заказывают еду с собой, но Аманда все копается – очевидно, чтобы как следует рассмотреть Бо, который идет на кухню.

Я ухожу на перерыв после Маркуса и Бо. Открываю шкафчик, чтобы достать бальзам для губ, и вижу там красный леденец. Не обычный, а из тех красивых, что выставляют на деревянной подставке у касс в магазинах. С минуту я кусаю губы, потом засовываю леденец в карман и изо всех сил пытаюсь изобразить абсолютное спокойствие – вдруг Бо откуда-нибудь за мной наблюдает.

В детстве, в школе, мы мастерили из старых обувных коробок почтовые ящики ко Дню святого Валентина и на целый день оставляли их на партах. Мне ужасно не нравилось проверять ящик под чьим-то взглядом. Не то чтобы я боялась остаться без валентинок – их все друг другу слали, такое было правило. Просто я всегда надеялась на нечто большее. Хотела оказаться той девочкой, которая получает необыкновенное послание, подписанное: «Твой Тайный Поклонник».

Может, леденец – это и не записка в обувной коробке, но сердце у меня так и выпрыгивает из груди.

Я снимаю обертку и размышляю, не отправить ли сообщение Эллен, однако в конце концов откладываю телефон экраном вниз, потому что не могу придумать, что написать.

Сажусь на стул, откидываюсь на спинку и смакую леденцовую сладость. Может, прямо сейчас Эл занимается сексом. Может, она уже официально не девственница, а я даже не в курсе. Интересно, говорила ли она с Кэлли после моего ухода. Наверняка. Уж та точно знает, что написать по такому поводу.

Покончив с леденцом, я выкидываю палочку и обертку в мусорное ведро, а телефон засовываю в лифчик. Когда я иду через кухню, грудь начинает жужжать и вибрировать. Остановившись, я проверяю, что там, прежде чем выйти в зал.

ЭЛЛЕН: немного нервничаю. позвоню позже

ЭЛЛЕН: ну, после

Я: ты будешь по-настоящему сексуальным котенком, мяяяяяяяяу

ЭЛЛЕН: ты лучшая. может, приеду к тебе переночевать, обсудим. чмок

Губы у меня сами собой расплываются в липкую леденцовую улыбку. Засунув телефон обратно в лифчик, я поднимаю глаза и замечаю, что Бо буквально пялится на меня. Пару секунд спустя я понимаю, как это нелепо – шарить рукой у себя в груди на глазах у парня, который тебе нравится.

На меня всю жизнь пялятся, поэтому я знаю: если в этот миг посмотреть человеку прямо в глаза, он инстинктивно отведет взгляд. Но Бо продолжает на меня