Некоторые любят погорячее, или Джентльмены предпочитают блондинок - Анита Лус Страница 8

такой блестящий ум, но теперь он в этом убедился. И оказывается, он всю жизнь мечтал о такой женщине, как я, и сказал, что для меня настоящее место – это Вашингтон, где он живет. Я заметила ему, что такие вещи всегда бывают фатальными, и что это – судьба. Он начал просить меня сойти с парохода завтра во Франции и поехать с ним вместе в Вену, так как, очевидно, что Вена – во Франции и если ехать до Англии, то выйдет слишком далеко. Но я ответила, что это невозможно, а если он действительно безумно влюблен в меня, то ему ничего не стоит вместо этого прокатиться со мной в Лондон. Но он объяснил мне, что у него в Вене серьезное дело, и что это очень, очень большой секрет. Я возразила, что у него там, наверное, не серьезное дело, а какая-нибудь женщина, так как какое же дело может быть серьезнее? Но он сказал, что это дело-очень важное поручение от правительства Соединенных Штатов в Вашингтоне и что он никому не может сказать в чем оно заключается. Потом мы очень долго смотрели на луну. Потом я ему сказала, что поехала бы в Вену, если бы была уверена, что там у него действительно дело, а не женщина, так как я не представляю себе, чтобы дело могло быть так важно. И тогда он мне все рассказал. Оказывается, дяде Сэму нужны какие-то новые аэропланы, которые и всем другим понадобились, особенно Англии, и дядя Сэм придумал очень умный способ, как их заполучить; только это слишком сложно и длинно, чтобы записывать в дневник. За этими разговорами мы сидели и сидели, – и видели, как солнце всходило, пока я совсем не закоченела и сказала ему, что пойду в каюту, так как завтра пароход приходит во Францию, и если он хочет, чтобы я вышла во Франции, чтобы ехать в Вену, то мне надо упаковать вещи. Я ушла в каюту и легла спать. А тут пришла Дороти; она тоже была на палубе с теннисным чемпионом, но только она не заметила, как солнце всходило, так как она совсем не любит природу, а только любит даром тратить время и портить свои платья, хотя я всегда говорю ей, что не следует пить шампанское прямо из горлышка на палубе парохода, когда его качает. А сегодня я решила завтракать в каюте, а мистеру Бартлетту пошлю записочку, что я не могу сойти во Франции, чтобы ехать в Вену, так как у меня ужасно болит голова, но что мы с ним после как-нибудь непременно увидимся. Майор Фокн хотел зайти в 12 часов. А я опять стала вспоминать как мистер Бартлетт оскорблял меня в Литл-Роке, и я опять разволновалась. Да, мужчины никогда за такие вещи не расплачиваются, а женщинам всегда за все приходится платить. Так что я решила рассказать майору Фокну про эти аэропланные дела, все что я узнала. В конце концов я нахожу, что мистер Бартлетт не по-джентльменски поступил, что такими словами обзывал меня в Литл-Роке, – даже, если это было семь лет тому назад. А майор Фокн всегда ведет себя как джентльмен, и обещал нам быть полезным в Лондоне, так как он знает принца Уэльского и думает, что, когда мы с Дороти с ним познакомимся, он нам очень понравится. Сегодня я останусь в своей каюте, пока мистер Бартлетт не сойдет с парохода, и вовсе не буду огорчена, если никогда больше в жизни не увижу его.

Итак, завтра ранним утром мы будем в Англии. Я очень приятно взволнована, так как мистер Эйсман прислал мне сегодня телеграмму, как он делает каждый день, и пишет в ней, чтобы я пользовалась всеми случаями, которые мне представятся, так как путешествие – это лучший способ для получения образования. Мистер Эйсман, как всегда, прав, а майор Фокн знает все достопримечательности в Лондоне, включая принца Уэльского и мне кажется, что мы с Дороти чудно проведем время.

Глава III. Лондон ничего не стоит

Апрель 17

И вот мы с Дороти на самом деле в Лондоне! Мы приехали вчера в Лондон поездом, так как пароход до самого Лондона не доходит, но останавливается у побережья и там надо пересаживаться на поезд. В Нью-Йорке гораздо лучше, так как пароход подходит прямо к Нью-Йорку, и я начинаю думать, что Лондон вовсе уж не так полезен в смысле образования. Но я этого не написала мистеру Эйсману во вчерашней телеграмме, так как мистер Эйсман отправил меня в Лондон с целью моего образования и мне не хочется, чтобы он огорчился, узнав, что это вышло очень неудачно, и что у нас в Нью-Йорке все гораздо лучше и что мы знаем куда больше, чем англичане. Мы с Дороти остановились в Ритце. Отель битком набит милыми американцами, это так приятно, что можно подумать, что мы в Нью-Йорке, а я думаю, самое приятное в путешествии – это что всегда натыкаешься на американцев и чувствуешь себя везде, как дома.

Вчера мы с Дороти спустились в Ритц в ресторан к завтраку и за соседним столиком увидели хорошенькую маленькую блондинку. Я незаметно подтолкнула Дороти под столом (так как я считаю, что подталкивать локтем так, чтобы все видели – неприлично, а я стараюсь обучать Дороти хорошим манерам) и сказала, «вот прехорошенькая девочка, уверена, она американка», и правда она подозвала метрдотеля и с чисто американским акцентом, очень сердито сказала ему: «Я 35 лет останавливаюсь в этом отеле и в первый раз меня так долго заставляют ждать». Тут я по голосу узнала, что это Фанни Уорд. Мы пригласили ее перейти за наш столик и были все трое очень рады встрече, так как мы с Фанни знакомы вот уже пять лет, но мне-то кажется, что я ее всю жизнь знаю, так как они с мамой, 45 лет тому назад, вместе ходили в школу, и потом мама всегда читала описание всех ее свадеб во всех журналах. А теперь Фанни живет в Лондоне. Я нахожу, что Фанни почти историческая личность, так как когда молодая особа считается шикарной в продолжении целых 50 лет, то это уже переходит в область истории.

Да… Если бы моя мама не скончалась от атеросклероза, она бы теперь могла чудно провести время в Лондоне с Фанни, так как Фанни ужасно любит ходить по магазинам. Мы с ней отправились покупать шляпы и вместо