Деревенские ужасы - Дмитрий Чепиков Страница 17

Затем я отправился покурить на лавочку за забор, где и встретился с любопытными старушками, тут же явившимися поболтать с редким городским гостем. Две пёстро одетые женщины тараторили без умолку, а я только слушал, посмеивался и кивал.

Поведали они мне следующее:

— Ты, Сереженька, осторожен будь, ночью за калитку ни ногой. Шухарей у нас век не было, старый Мироныч говорит, ему про них ещё его дед рассказывал. Мол, живут они на старом погосте, на Голом холме за деревней. С виду на собак похожи, но голова больше на человеческую смахивает, а хвост длинный и голый как у крысы. Живут под землёй в норах, грызут древние кости, мышей, червей всяких ловят. Тем и питаются. Людей не любят, прячутся от них, но при опасности для себя или в обиде могут и напасть стаей. В дома однако лезть не смеют, даже если дверь открыта. У нас старики до революции им носили подношения небольшие в виде цыплят, зерна, творога. Несмотря на то, что тогда в селе церковь стояла. Считалось, что урожай хороший будет. Потом перестали носить им еду, и больше не видели их.

А месяц назад люди в оранжевых спецовках приехали, погост техникой чистить стали от кустарника, остатков старых могил, дорогу гравием просыпать. Вроде как вышку мобильной связи на холме установить к осени хотят и ещё здание рядом. Дело-то благое, но начала мелкая живность пропадать в хозяйствах, а неделю тому назад старая Пахомовна собирала землянику неподалёку от холма и пропала. Через день нашли её обглоданный скелет, окровавленное тряпьё и бидон с ягодой. Полиция, егеря, местное начальство — все там были. Списали на забредшую стаю волков. Побродили по окрестностям, порыскали. Никакого хищного зверья. Мироныч и рассказал всем, что это шухарей проделки, и пока не изведут их, житья нам не будет. Только поди их выгони, туннелей-то за века нарыли небось по всей округе. Одному-двум мужикам на холм соваться боязно, а большой толпе они и не покажутся.

— Так, может, и вправду волки шалят, а птицу вашу таскают куницы или лисы? — прервал я распалившуюся от эмоций и жары старую женщину.

— Ну, знаешь, мы к тебе тут со всей душой, предостеречь решили, а ты говоришь, что врём мы, сплетничаем, — обиженно уперев руки в бока, одна из соседок отодвинулась на метр от неблагодарного слушателя. — Пойдём-ка Петровна, пусть Тамара сама своему племянничку разъяснит, что да как.

Не успел я остановить разобиженных старушек и объяснить своё недоверие, как они, взявшись за руки словно маленькие девочки, засеменили в сторону раскидистых вишен, дающих спасительную тень. Я усмехнулся, пожал плечами, выбросил окурок в ведро, служащее урной, и вернулся в дом, где тётка уже выставила на стол ледяную окрошку на квасе. Моя любимая летняя еда.

— Чего эти старые сплетницы от тебя хотели? — спросила тётя, подкладывая мне пару кусочков домашнего черного хлеба.

— Про шухарей каких-то рассказывали, — улыбнулся я, приступая к еде.

— Много чего рассказывают, — поджав губы сказала тётка, так и не удостоив меня толковым ответом про местную байку. — Серёж, а ты можешь поехать завтра утром, а не сегодня? Мне в райцентр по делам надо, автобус рано приходит, а мне с тобой бы, на машине…

— Да никаких проблем, тёть Том, — согласился я.

Тётка торопливо собрала какие-то вещи из буфета и вышла из кухни. Я же доел и отправился в небольшой сад за домом, чтобы поболтаться в гамаке, подвешенном в тени плодовых деревьев. Разомлев после вкусного обеда, я прикрыл глаза и задремал, отстранившись от своих проблем и городской суеты.

Проспал я почти до самого вечера, затем решил проведать старого знакомого. Тётке ничего не сказал. Сходил к старику Петровичу, помог поправить забор, поболтал с ним около часа и уже в потёмках возвращался к тётке на ночёвку. Несколько мутно светящих и облепленных мошкарой фонарей слегка освещали мой путь в несколько сотен метров, но дорога мне была известна с детства, и я нашёл бы тёткин дом в кромешной темноте.

Я шёл, насвистывая себе под нос весёлую песенку, чем то и дело раздражал лающих за заборами собак. Чистейшее звёздное небо над головой настраивало на некий мистический, глубинный лад, заставляя задуматься о том, насколько же мы оторвались от настоящей жизни в своих городских коробках.

Мой идиллический поход был неожиданно прерван острой болью в правой голени. Совсем не по-мужски взвигнув, я присел на корточки, прижав рукой больное место. Между пальцами потекло горячее, и я нащупал дырку в мышце размером с грецкий орех. Краем глаза увидел, как от меня в темноту шарахнулась в сторону худощавая низкая тень. Я подобрал с земли увесистый камень, привстал и охнул. Капец, раз меня укусила псина, то впаяют мне теперь месяц уколов от бешенства, а про алкоголь на свадьбе у друга можно забыть.

Из кустов под забором раздалось злобное ворчание, совсем непохожее на собачий рык. Скорее в нём прослушивалась бессвязная человеческая речь. Я уже было подумал, что у меня ум за разум от шока зашел, но тут лампочка придорожного фонаря заморгала и разгорелась сильнее. Свет вырвал из полумрака собравшихся в небольшую стаю четырёх странных мохнатых существ, стоявших столбом подобно сусликам и пожирающих меня широко посаженными, фосфоресцирующими, жёлтыми глазами. От их жутких оскаленных морд, похожих на сморщенные стариковские лица, меня прошила ледяная дрожь.

— Шухари! Господи Боже! — непроизвольно вырвалось у меня из сдавленного ужасом горла. Рука сама метнула в тварей подобранный камень. Вопль, полный злости, оповестил меня, что я чертовски удачливый метатель камней. Но упиваться своей меткостью было некогда, ноги сами понесли меня прочь от рванувших ко мне монстров в сторону тёткиного дома.

Бежать было около двухсот метров, и я нёсся, побивая все мыслимые и немыслимые рекорды в скорости. Частый топот небольших лапок преследовал меня по пятам, но я не позволил себе оглянуться. Их стало больше, они гнались теперь не только позади меня, но и справа, и слева. Воображение рисовало не менее полусотни монстров, жаждущих порвать меня на клочки.

Олимпийским прыжком я перемахнул через тёткин забор, пулей влетел на веранду, рванул на себя дверь, заскочил внутрь помещения и закрыл её за собой. Без сил опустился на дощатый пол.

— Ты чего телефон с собой не взял? Я звонила тебе! Ох, батюшки, — тётка не спала и тут же принялась обрабатывать рану на