Гарри Поттер и заклятье смерти - Константин Риндевич Страница 13

— Нам точно понадобиться сова, — заметил дядя, кивнув декану Равенкло и открывая дверь. — Нам с Пэт нужна связь с Гарри, пока он будет в школе.

— Разумно, — кивнул Флитвик, входя следом. — Но не будет ли странно, если у маглов будет жить сова? Или что она будет к ним прилетать?

— Ерунда, я смогу придумать что-нибудь адекватное как объяснение, — махнул мистер Джестер, — пока это не крокодил. Крокодила будет трудно оправдать, да, особенно его рацион и особенно перед Пэт. Хм, лучше бы взять какую-то редкую птицу, с этим не будет проблем? С перехватами сов у вас как вообще?

Профессор что-то ответил, но Гарри уже не слушал. Ведь в магазине сидел Он.

Гарри мог не любить кошек — хотя это было давным-давно, больше часа назад, — но он любил читать интересные книги, а Тэд Уильямс писал определённо интересно. И сейчас мальчик видел перед собой не простого кота, но сородича Кошачьего Племени, будто маленького тигра, по недоразумению попавшего в клетку на полках магазина. Или скорее, по своему желанию решившего отдохнуть от очередной Великой Охоты в месте, где безропотные Мурчелы без лишних вопросов кормят и ухаживают.

Перед Гарри предстал Кот. Его Кот.

6.5. Кот и его новый спутник

Он уже давно жил в этом магазине. Ничего особенного, на его взгляд — чисто, сытно, спокойно. То, что нужно, чтобы отдохнуть и решить, как жить. За зимой приходила зима, снег за окном сменяло летнее солнце. Хорошо… Самое оно, чтобы зализать раны, успокоить душу, смириться с потерей. Видит Солнце, ему это было нужно.

Он хорошо помнил спокойное время со своей прошлой спутницей — временами он даже мог назвать её хозяйкой, как домашние, глупые, ничего не понимающие кошки. В то время у него даже было имя — не то чтобы он когда-то обращал внимание на этот людской заскок, называть вещи или других. К сожалению, он уже давно принял, что люди по большей части глупы, не могут даже понять, когда их зовут, без глупого набора звуков. Слава Небу, его ступень развития была всё же повыше, и ему подобная ерунда никогда не требовалась. Он был охотником по своей природе, ему было вполне достаточно.

Он помнил тёмные годы, когда он со спутницей сами стали добычей. Он не разбирался в причинах, но тогда кажется, на многих людей охотились те странные типы в тёмных плащах и белых масках. На них с хозяйкой они нападали пару раз, но женщина — с его помощью, чего уж там скромничать, — успешно отбивалась. После каждого такого боя им приходилось бросать очередное жилище и в спешке менять город. После таких встреч оставались шрамы и у него, но это были славные битвы.

Он помнил тот чёрный день, когда встретить с Последним Господином выпало и его хозяйке. Пока они вместе сражались с самым опытным нападающим, мерзкая побеждённая крыса, до этого притворяющаяся мёртвой, ударила в спину. Охотник отделался переломами лап, но добивать чёрные не стали, даже не обратили внимание. Себе на беду — он-то уж запомнил обоих, и точно знал, что им ещё придётся пересечься.

Спутница же отправилась прямо навстречу Последнему Господину. Или Госпоже — сам он на такую встречу ещё не ходил, а подробностями никто делиться не спешил. Впрочем, тогда-то такие мелкие детали вряд ли кого-то будут волновать.

Так и оказался охотник в магазине. Годы шли, раны давно зажили, горе оставило его. С каждым днём скука всё более одолевала, но никого приличного, годного в спутники, так и не появлялась. Владелица магазина переживала за "бедного котика, которого никто не покупает". Он никогда не показывал доброй женщине, как отпугивал ненужных людей — это было бы крайне невежливо по отношению к той, что его приютила и выходила.

Впрочем, нельзя сказать, что скука не подтачивала его придирчивые требования к людям, которых могли рядом с ним увидеть.

Это был обычный день, ничем не выделяющийся из череды таких же. Он сидел в клетке — правила есть правила, его ещё не настолько всё достало, чтобы начинать их нарушать. В конце концов, это тоже было бы весьма невежливо. Дверь открылась — точно так же, как тысячи раз до этого, и точно также он по привычке проводил взглядом входящих.

Первый был ничем непримечательным человеком. Хотя его рассуждения о крокодилах были забавными, этого было слишком мало, чтобы всерьёз заинтересовать. Да, охотник знал о зелёных чешуйчатых, он был образованным, в конце концов. Прошлая его спутница не простила бы, если бы он плавал в таких мелочах.

Второй был стар и мудр. Слишком стар, и чересчур мудр, на взгляд охотника, да и ещё и не до конца человек. Нет, он не был каким-то там расистом, чтобы не любить Древние Расы и их творения, просто предпочитал с ними не связываться. Никогда не знаешь, чего ждать даже от недофейри. Особенно от недофейри.

Третий… Третий уставился прямо на него, и охотник не мог не узнать этот взгляд. Та, кого он в конце концов признавал даже как хозяйку, в их первую встречу смотрела точно так же. Мальцу подобное признание и уважение, понятно, не заслужить, охотник раньше встретиться с Последним Господином. Но скука… и этот взгляд… Чего ради продолжать сидеть? Новая жизнь постучалась в дверь, и пора бы выйти навстречу.

У продавщицы округлились глаза, когда охотник открыл клетку и тяжело спрыгнул на пол. Можно понять бедняжку — она была уверена, что заперла клетку, и не то чтобы она ошибалась. Так что давайте простим молоденькую девушку, и не будем обращать на неё внимание.

Охотник подошёл к мальцу и с сомнением посмотрел на него. Тот ответил столь же сомневающимся взглядом, и каждый был уверен, что другой подумал о том же самом. Малец пришёл к решению первым — молодец, быстро соображает, — и покачал головой. Охотник кивнул — запрыгивать на руки нового спутника не стоило, тот был пока маловат, чтобы его удержать. Ничего, ещё подрастёт, а пока можно и пешочком походить. Лапы уже давно зажили, и хотя ровными уже никогда не будут, это нисколько им не мешает.

— Ты понял, что он хотел? — удивился высокий, зашедший первым.

— Конечно, — кивнул спутник, и представил обоих незнакомцев охотнику. — Это мой дядя. А это профессор, он декан.

— Любопытно, — профессор-декан заинтересовано посмотрел на пару из человека и охотника. — И что же он хотел?

— Он