Человек и его цитра умирают вместе (I) - Shigure Tou Страница 11

Люди вокруг смотрели на старосту и разворачивающуюся драму. В их насмешливых взглядах можно было прочесть очевидное: «сам напросился». Кто-то из мужчин точно жалел, что не первым дал старосте по лицу.

— Это та проблема, из-за которой ты потерял цвет лица? — Подперев голову рукой, прищурился Фэй Хань, но улыбке не изменил.

Фо Ань почти рыкнул. Кровь вновь закипела в его жилах.

— Это твой отец?

— Нет, но рядом моя мать.

— Нехорошо бить женщину, — косо посмотрел на Фо Аня Ма Лунь, впервые за беседу подав голос.

— Согласен, отвратительное поведение, — кивнул Ло Цюань. И вместе они поднялись из-за стола.

Фо Ань сглотнул:

— Вы его остановите?

Фэй Хань поднялся следом за ними. Трое воинов направились к выходу с веранды. Но Фэй Хань чуть отстал, встал напротив Фо Аня, наклонился и прошептал:

— На нем след демона еще очевиднее. Может быть, это заставит тебя что-то вспомнить.

Фо Ань задержал дыхание, наблюдая, как трое держащих осанку мужчин выходят на улицу и идут к тяжело дышащему Ли Шэну. Фо Ань бы посмеялся с его неожиданно вытянувшегося лица, но у него появились дела. Пока эти трое отвлекают старосту, он заберет деньги и, возможно, проверит…

Фо Ань перепрыгнул заграждение веранды и со всех ног побежал к дому. Повезло, что вокруг Ли Шэна и совершенствующихся собралась толпа. Фо Ань смог проскользнуть незамеченным.

На полпути начало покалывать в боку, во рту скопилась вязкая слюна, а ноги онемели, но Фо Ань не дал себе остановиться. Бежал до самого дома и буквально ввалился в парадный вход. Фо Синь не было слышно, и Фо Ань не стал ее окликать. Забежал к себе, схватил деньги, одеяло с кровати и сумку. Следом заглянул на кухню, бросая в сумку все что видел: хлеб, вяленое мясо, свертки сушеной лапши, пару ножей. И остановился.

Сердце бешено стучало в груди. Фо Ань медленно обернулся к выходу во внутренний двор, задаваясь вопросом, а что если? Сперва парень подумал, что его это не касается. И если внутри, правда, демон, то зачем ему, неподготовленному, туда соваться? Еще, чего доброго, помрет. Потом пришла мысль о необходимости проверить и в случае чего вывести Ли Шэна на чистую воду. Если он прячет демона, то на него найдется управа. И бежать на север, возможно, не придется.

Тяжело вздохнув, Фо Ань опустил потяжелевшую сумку на пол и отравился к самому дальнему сараю. Очень плотно сколоченный, он оказался заперт на тяжелый замок. Ключа у юноши, конечно же, не было. Немного подумав, он взял в другом сарае топор и уже им начал вырубать вмурованные в дерево ушки вместе с замком. Поддалась сухая древесина не сразу, но, в конце концов, замок упал на землю.

Дверь скрипнула, приоткрывшись. На Фо Аня пахнуло густым запахом благовоний и вонью немытого тела. Закружилась голова. Фо Ань собрался с духом, протянул руку и толкнул преграду.

Глава 5

— О, мальчик, ты все-таки решил принести мне воды?

Фо Ань ожидал всякого. За мгновения в его голове родились картины жутких чудовищ с огромными зубами, когтистыми руками и горящими дьявольским пламенем глазами, но на полу сидела худая женщина с очень длинными спутанными волосами, почерневшими от грязи руками и ногами. Глаза женщины сверкали, но были запавшими, а губы так потрескались, что и вовсе стали походить на что-то другое. И все же она умудрялась ими широко улыбаться.

— Ты принес мне воды, мальчик? — Шелохнулась женщина, дернув острым плечом, и Фо Ань заметил, что сидит на полу она не просто так. На шее женщины железный ошейник, от которого к колышкам тянутся четыре цепи по направлениям света. Сидит жена Ли Шэна или кто бы ее ни заменял в хорошо очерченном кругу, глубокую борозду которого заполнило пахнущее горькими травами масло. Расставленные по какой-то незнакомой Фо Аню системе женщину охраняли миски с подношениями в виде головы кролика, свернувшейся крови, рыбьих глаз чего-то черного, чего юноша определить не смог.

— Нет, я не принес тебе воды, — на удивление спокойно ответил Фо Ань, хоть все внутри и замерло от страха не только перед женщиной, но и тем, в каком состоянии она живет. Запах нечистот сражал наповал. — Скажи, ты демон?

Женщина, запрокидывая голову и бряцая цепями, заливисто рассмеялась, и вдруг ее так сильно дернуло, точно свело резкой судорогой, и голова повисла. Фо Ань только и успел, что вздохнуть, как женщина снова ожила, но теперь глаза ее не блестели странным светом, а стали абсолютно черными. Такая чернота не способна ничего отразить. Способна только поглотить.

— Зачем ты пришел, мальчик? Теперь ты будешь о нас заботиться?

— Я…

Женщину опять передернуло, да так, что он едва заметно подпрыгнула на согнутых в коленях ногах. Лицо пленницы исказилось дикой улыбкой, а левый глаз закрылся.

— Я тоже, тоже хочу с ним поговорить. — И пусть голос был одним и тем же, Фо Ань догадался, с ним разговаривает что-то другое, что-то отличное от первого и второго. — Признавайся, Ли Шэн сдох? Ты пахнешь его кровью! Ты его убил? Ты вор?

— Какой вор придет днем? — Осудил третий голос тот, кто разговаривал вторым. И они начали спорить, хоть и со стороны это виделось разговором женщины с собой. Теперь понятно, почему ее приняли за сумасшедшую.

— Кто вы? — Насторожился Фо Ань, крепче сжимая в руках топор. Он не пытался войти, боялся потревожить барьер, замер в дверях, постепенно привыкая к зловонию темницы.

— Дай воды, и ответим, — рассмеялся первый, но его тут же перебил второй. — Мальчик, мы очень хотим пить, и клянемся, что не причиним тебе вреда, только уважь эту маленькую просьбу. — Мгновение и верх взял уже третий. — Воды тащи, воришка. И тогда мы тебя пощадим!

— Прочь! — Внезапно вклинился в разговор четвертый голос. Самый человечный, такой надрывный. И с ним пленница начала походить на побитую жизнью несчастную нищенку на пороге смерти. Она посмотрела на юношу с доступным лишь человеку сочувствием и тяжело вздохнула. — Здравствуй, Фо Ань. Ты очень вырос. Я помню тебя совсем крохой. Сколько же успело пройти лет?

— Ты?..

— Меня зовут Са Лисюань. Ли Шэн — мой супруг и тот, кто меня здесь запер, — выдохнула женщина. Странно, но то, что сидело в ней, будто бы не пыталось взять верх, отчего Фо Ань насторожился. А какому человеку