С шевроном «Вагнер». Автобиографическая повесть - Габыч Страница 53

Они заглянули ко мне в районе восьми. Селен, Хост и Бача или Боча, высокий такой, взрослый мужик. И, наверное, впервые за всю командировку я решил поступить по-другому. Не начал ебашить всех подряд без разбора, а открыл на рабочем телефоне книжку по работе с этим ебучим восемьдесят вторым. В этой книжечке, вы не поверите, в конце есть раздел по инженерному оборудованию позиций для этого инструмента. Где рассчитано вплоть до того, сколько надо жердей и какой длины, сколько проволоки, как сделать колодец в окопе, чтобы он был сухой. Даже написано, сколько надо человеко-часов, чтобы всё это дело соорудить! То есть для нас, тупых, наши развитые предки всё посчитали и прошли на своём опыте. Именно для того, чтобы мы не ебали себе мозг, а просто смогли подготовиться и реализовать. И тогда не будет ехать станина, а если поехала или в случае обнаружения твоей позиции противником, ты можешь переместиться на подготовленную запасную позицию. Там это всё было написано. И ещё очень много разной полезной информации.

– Хост, есть у тебя такая книга в телефоне?

– Есть.

– На жопе шерсть. Ты читал её?

– Нет.

– Селен?

– Габыч, я всё не успеваю. – Селен начал мычать.

– Так! Всё! Завалили все ебло.

Меня начинало всё это утомлять, но разносить ебало не входило сегодня в мои планы. Я включил доброго учителя.

– Парни, если вам самим не надо, никто не научит. Когда я учился в театралке, нам Толь Толич сказал на одном из первых занятий: «Ребята вам здесь дадут знания, но никто ничему не научит, если вы сами не будете учиться». Мужики, ну неужели вам нравится, когда я прихожу или вызываю к себе и хуярю вас по мордасам за плохо выполненную работу?

– Нет, Габыч.

– Давайте, дуйте. Занимайтесь. Времени у вас пара дней, потом я приду, проверю, как вы меня поняли. Селен, держи на контроле. Это твоё царство-государство.

– Принял, Габыч.

Мы распрощались, мужики ушли. Удовлетворённый собой и проделанной работой с личным составом, я передал ночному стражу Соджо дела и пошёл вздремнуть, может даже, до самого утра.

Мне повезло. Иногда везёт, и ты высыпаешься. Так и в эту ночь мне случилось спать часов шесть. Или около того. Утром я аж не поверил своей свежести и бодрости. Я был готов совершить подвиг и сделать этот несправедливый мир чуточку лучше! Например, уничтожить человек пятьдесят хохлопидоров, пока мы все не сгорели в огне атомной войны.

80

Парни Глазка, операторы БПЛА, уже были на позициях и начали охоту. На меня вышел Глазок, скинул координаты.

– Хост, Хост, я Габыч! – Тишина в эфире. – Хост, Хост, я Габыч!

– Хост да, для Габыча! – Хост возник в эфире через пару минут.

– Хост, ты опять начинаешь?

Две минуты – непозволительная роскошь при обнаружении цели.

– Нет, Габыч, всё в порядке. Больше не повторится.

– Лады. Записывай ребусы. Готов?

– Диктуй.

– Харитон 73250, Ульяна 25453. Как принял?

– Харитон 73250, Ульяна 25453. Верно?

– Верно. Навестись, по готовности доложить.

– Принял.

Обычно у нас между целеуказанием и началом работы уходило не больше пяти минут. Этого мы тоже достигли упорным и тяжёлым трудом. Но тут смотрю, время затягивается.

– Габыч, Габыч, для Бочи.

– На приёме.

– Габыч, Хост «двести».

– Ты ебанулся там совсем?

– Нет, Габыч, не совсем. Точнее он не «двести», а самострел. Суицид.

– Да блин твой рот, наоборот.

– Селен, Селен, Габычу.

– Селен, для Габыча, да.

– Эфир принимал?

– Да.

– Бери сопровождающего и пиздуй на позицию Хоста. Всё осмотреть, доложить. Фотоотчёт предоставить.

– Принял.

«Да ёбаный ты в рот, – думал я своим высокоразвитым, образованным и эрудированным мозгом. – Ну как так-то? Я вчера впервые в жизни, точнее впервые за командировку, не начал сразу с мордобоя. Потратил ебучий академический час. Чтобы по-человечьи. И на тебе. Блядь, какая же ты гадина, Хост! Взять и так бесцеремонно сорвать боевую работу».

Через час возник Селен и показал последнюю фотосессию Хоста. Этот дурак пошёл, улегся в окоп, как шлюха, и выстрелил себе в пасть из АК. Поступок очень некрасивый по отношению к своим соратникам. Доложили, конечно, на Рысь об этом ЧП. Дикий нас с Леноном уничтожил. Мол, какого лешего у вас там происходит? А мы что? Невозможно же к каждому приставить глаза и контролировать его, чтобы он не подумал пулю пососать. Так, естественно, никто Дикому не отвечал. Безумцев нет. Мы несём ответственность за вверенное нам подразделение всецело, как и он уже за весь отряд.

Выслушали по эфиру от него разнос. Да Ленон, возможно, уже лично на Рыси подвергся обструкции. Этого я не знаю. Ещё раз говорю, заместителем иногда быть совсем неплохо.

Уже потом в разговорах и беседах с членами расчёта Хоста я узнал, что за пару недель до произошедшего он ныл, что ответственности много, что дисциплина всё жёстче и жёстче! Ещё рассказали, что Хост плакался, мол, проще застрелиться, а не вот это вот всё.

Тут уже я задал вопрос:

– Какого болта не доложили? Почему умолчали? Ебучее арестантское братство!

Где надо, молчат, а где не надо, первые у оперотдела стоят. Если бы заранее сказали, то можно было бы и нивелировать эту ситуацию. Но, как известно, жизнь не имеет сослагательного наклонения. Хост принял решение. За такое хрен ему, а не Вальхалла.

Дальше снова боевая работа, но с учётом ноября. Морозец нет-нет, да опускался до минус шестнадцати. И тогда вопрос стоял о работе мужиков из отделения, которым руководил Глазок. Спасибо ему и его парням. Работали чётко, несмотря на обледенение и замёрзшие руки и рожи. Работали точно и слаженно. Работали так, что как-то в эфире я услышал обращение к некоему оппоненту, что, мол, почему у Габыча птицы взлетают и работают, а у вас обледенение. Приятно было до одури. Одури мы себе позволять не могли, поэтому продолжали бить врага всеми доступными нам способами.

Затрещала радейка:

– Габыч, Габыч, я Ленон!

– Габыч для Ленона, да!

– Вызови к моему приезду Миру, Эла, Лонгепаса, Яникса и Селена.

– Принял.

Наступил вечер. Я услышал снаружи шаги, зашёл Ленон. Мы поздоровались. Он разоблачился, сняв броню и шлем. Посидел. Отдохнул. Начали заходить вызванные парни. И тут он мне достаточно спокойно сказал.

– Габыч, а чего ты мне там в эфире, когда я тебе сказал «слушай», в ответ тоже ответил «слушай»?

Я поднапрягся немного. Пока не понимал, к чему идёт этот разговор. В эфире, да и везде, даже тет-а-тет, никогда не позволял себе панибратства ни к кому. Тем более к Ленону. Короля делает свита, как известно.

– Ленон, здесь было обычное общение и никакой иронии.

Я говорю как есть, как думаю. Это действительно есть, я прямой дундук, даже когда стоит промолчать.

– Так смотри, чтобы я по-другому не подумал, а то быстро у меня пойдёшь в штурмовики обратно.

Всё это Ленон уже говорил при набившихся в блиндаж людях. Что угодно делай, но при всех меня не надо нагибать. С детства не люблю, когда начинают, во-первых, орать, во-вторых, прилюдно меня оскорблять или воспитывать.

– Ленон, я готов. Я не самый лучший замок. И не всегда справляюсь со своими обязанности хорошо. Я готов прямо сейчас снять с себя обязанности и вернутся в штурма. – Не шутил я ни разу.

– Ладно, надеюсь, ты меня понял, Габыч.