Тени Донбасса. Маленькие истории большой войны - Олег Юрьевич Рой Страница 5

— И что она? — наконец спросил лейтенант. — Фотомодель ваша. Хамит? Хулиганит? Компании пьяные водит?

— Ну водит… — согласилась Екатерина Семеновна. — Да не компании, все больше по одному да с букетами. Мужики. Разные.

— Получать букеты от мужчин — это еще не преступление, — хмыкнул Прозоров.

— А вот государственный орден носить как украшение — очень даже! — не выдержала Маргарита Петровна.

— Какой орден? — посерьезнел лейтенант.

* * *

К делу Прозоров подошел серьезно. Затребовал запись с камер наблюдения и теперь в компании старушек разглядывал стоп-кадр на экране своего ноутбука.

— Похоже на орден Мужества, — сообщил он. — Ленточка красная?

— Красная, — подтвердила Маргарита Петровна. — С тоненькой белой каёмкой.

— В какой, говорите, квартире она живёт? — спросил Прозоров, вызывая на экране таблицу с перечнем зарегистрированных жильцов дома.

— В семидесятой, — хором ответили старушки.

Лейтенант пролистнул список, посмотрел запись, затем переключился на другое окно, что-то быстро там набрал… и нахмурился.

— Вот что, — сказал он после непродолжительной паузы, — бдительность — это, конечно, хорошо. Но не в этот раз. Орден ваша соседка носит по праву.

— За что ж ей его дали?! Она ж молодая совсем! — всплеснула руками Семёновна.

— И вообще — модель! — поддакнула Маргарита Петровна, выделяя букву «е». — Когда это у нас моделям ордена раздавать стали?

— А это вы лучше у неё сами расспросите, — посоветовал Прозоров. — Я вам это настоятельно рекомендую.

С этими словами он уткнулся в бумаги, всем своим видом показывая, что прием окончен. Когда и это не помогло, лейтенант позвонил по телефону, сказал:

— Знаешь что, Серёга? Пригласи-ка ко мне Иванова. Да, наркоман который. Он тут у меня по одному делу проходит…

Брезгливо фыркнув, Маргарита Петровна удалилась, прихватив с собой и подругу. Заинтригованные пенсионерки заняли наблюдательный пункт на скамейке. Ждать им пришлось долго. Однако вечером Ангелина все-таки появилась. Одета она на этот раз была не в пример скромнее — платьице в горошек, босоножки, — но всё равно выглядела так, что хоть на обложку журнала.

— Постой-ка, доча, — сказала Маргарита Петровна, вставая с лавочки. — Спросить тебя можно?

— Конечно, Маргарита Петровна, — непринуждённо улыбнулась Ангелина. «Ишь ты, помнит, как меня зовут», — удивилась женщина, но подобное не могло сбить её с толку.

Старушка ухватила соседку за рукав:

— Ты тут давеча домой возвращалась, — медленно сказала Маргарита Петровна, — и мне показалось, что у тебя на груди был орден Мужества.

— Не показалось. — Ангелина смутилась, даже покраснела слегка. — Есть у меня такой орден.

— И за что ж тебе его дали? — перешла в атаку Маргарита Петровна. — Ты же такая молодая…

— Сама не знаю, если честно, — пожала плечами Ангелина. — Я просто делала свою работу.

— В Москве? — уточнила подтянувшаяся к беседе Семёновна.

— Да нет, не в Москве, — ответила Ангелина и замолчала…

Вдруг внушительная тень накрыла девушку и пенсионерку. Отбрасывал ее широкоплечий бритый детина. В руках у детины был очень пышный «веник» из роз в очень блестящей фольге.

— Ну здравствуй, Ангел! — пробасил он, протягивая букет девушке. — Вот я тебя и нашел. По телику тебя сегодня видел.

— Да что здесь вообще происходит?! — возмутилась Маргарита Петровна. — Вы, юноша, вообще — кто? И при чем тут телевизор?

Детина подобрался, выпрямился. Четко, по-военному изложил:

— Разрешите представиться, лейтенант Сергей Желтков! — и обернулся к девушке: — Это твои соседки, Ангел?

— Да, соседки мы, — вновь встряла Маргарита Петровна. — А вы-то к ней по какому делу? Вы жених будете или чего?

— Спасла она меня, — сурово поведал Сергей. — Вы разве не знаете, что ваша соседка — настоящий герой?

* * *

На войне не до длинных бесед. Говорить стараются как можно короче, в общении между собой чаще используют позывные или краткие прозвища. В военной медицине — тоже. В госпитале одного из донбасских райцентров, всё ещё частично оккупированного врагом, её звали просто — Ангел.

Хрупкая, нежная, невероятно красивая — и при этом смелая, умелая, выносливая. Не раз она выносила бойцов с поля боя. Были среди них и гиганты — морпехи, и десантники, и суровые «музыканты» Вагнера. Некоторые были чуть ли не вдвое больше девушки, но она вытаскивала их из боя, спасая жизнь, утекающую из ран вместе с кровью, когда счёт был буквально на минуты.

В тот день лейтенант Желтков со своими бойцами на двух «Тиграх» попал под обстрел.

— По нам бьют с миномета! — Вспышка, хлопки, несколько взрывов.

— Откуда работают?

— Вроде из посадки.

Машины оказались под прицелом врага на насыпи. Мина взорвалась прямо перед «Тигром».

— У нас «трехсотые»![2]

— Уходим, пока не накрыли! — скомандовал Желтков. — Мы их не видим! Над нами наверняка «птичка».

— Куда?!

Под насыпью была бетонная труба. Женька Кривых поливал врага из пулемёта, прикрывая своих ребят, перетаскивающих раненых в укрытие. Лейтенант Желтков вызвал подкрепление.

Один за другим ребята зажимали раны: кто — в ноге, кто в плече. Снаружи рвались мины. Казалось, еще немного и…

Тогда-то и появилась спасательная команда. Два БТР, машина БМД. Шквальным огнем наши стали работать по посадке, из которой нацисты вели огонь. Где-то вдалеке точку противника искал вертолет Ми-8. В трубу, где укрылись солдаты, скользнул хрупкий силуэт.

— Так, командир, — деловито спросила девушка, присаживаясь на корточки, — сколько у тебя раненых?

— Ты откуда здесь, сестричка? — удивился Желтков.

— Оттуда. Команда эвакуационная за вами приехала, — коротко ответила девушка. — Быстрее надо, пока их арта[3] работать не начала. Выходить будем или как?

— Будем.

— Так сколько у тебя раненых?

— Все, — ответил Желтков.

— Раз все, то и вытаскивать будем всех, — кивнула Ангелина.

— Постой, — сказал Желтков, — ты одна, что ли, вытаскивать нас собралась? Девочка, у меня половина на ноги не встанет…

— Тоже мне, удивил, — ответила Ангелина. — На войне всегда так. Перетаскаем, не впервой. Только сделайте, чтобы меня саму не убили за это время, лады?

И она стала таскать их — одного за другим. Тоненькая словно тростинка, казавшаяся нереальной, полупрозрачной в этом дыму и свисте пуль. Уж не привиделся ли им этот ангел милосердия в горячке боя?

Первый, второй, третий… Из трубы — наверх, в БМД. На шестом пуля чиркнула ей по шее, но лишь слегка. На одиннадцатом — в предплечье ударил осколок, но одежда смягчила удар. Ангел поморщилась от боли и тихонько выругалась. Последними были уже дважды раненный Желтков и Кривых, которому тоже не удалось остаться невредимым. Истекая кровью, пулеметчик упрямо волок свое орудие.

В тот день она спасла двенадцать жизней. Но Ангелина не считала это подвигом. Это была её работа.

* * *

— А ведь попадись такая сестричка моему папашке, может, и жив бы