Джин Мюллер - Командиры Третьего Рейха Страница 25

Шмидт никогда не был женат. Он родился в Гамбурге 25 октября 1895 года в семье коммерсанта. Подобно Паулюсу, он происходил из семьи, лишенной каких-либо военных традиций. Но как только началась первая мировая война, он добровольцем вступил в армию и с тех самых пор был образцовым солдатом. В 1915 году в 26-м пехотном полку он получил первый офицерский чин. Его полк сражался в Бельгии, на Марне, на Сомме, а также участвовал в других кровавых битвах на Западном фронте. Шмидт прошел всю войну и остался жив, после ее окончания он, по-видимому, стал членом Генерального штаба. Свято веривший в гений фюрера, он с приходом нацистов к власти начал быстро продвигаться по служебным ступенькам. Имея чин майора в 1937 году, он в 1942 году стал генерал-майором и в начале 1943-го — генерал-лейтенантом. В течение предыдущих пяти лет он служил начальником оперативного управления (1а) VI корпуса (1937–1939), 5-й армии (1939) и 18-й армии (1939–1940) и начальником штаба V корпуса (1940–1942). 20 июня 1942 года Шмидт стал начальником штаба 6-й армии.

У Шмидта были худощавое лицо и глаза навыкате. Подобно Паулюсу, он был педантичным человеком, но на этом их сходство кончалось. Шмидту не доставало совестливости Паулюса, хорошего воспитания и безукоризненных манер. Он был властолюбивым и своевольным грубияном, который мог в любой момент, как только ему вздумается, оборвать человека. В отличие от Паулюса, большинство офицеров корпуса, с кем ему приходилось сталкиваться, испытывали к нему неприязнь. К несчастью, когда уверенность Паулюса в себе совершенно пошатнулась и общее положение на фронте ухудшилось, он все чаще прислушивался к мнению своего начальника штаба и практически позволил ему командовать 6-й армией, что, в свою очередь, закончилось тем, что сталинградской операцией фактически руководил Шмидт.

Не будучи человеком большой отваги и не проявляя инициативы, Шмидт обладал упрямым оптимизмом, настойчивостью и готовностью безоговорочно повиноваться приказам вышестоящих начальников. Возможно, в других ситуациях он и добился бы успеха, но только не под Сталинградом.

Пока Паулюс изматывал свою армию в Сталинградском сражении, барон фон Вейхс не мог найти германских резервов для прикрытия тыла. Тогда на северо-западном фланге Паулюса он поставил 8-ю итальянскую и 3-ю румынскую армии. 4-я танковая армия использовалась в качестве резервной. Ее части использовались в качестве подкреплений на нескольких участках фронта, включая и 6-ю армию. К 19 ноября в 4-й танковой армии остались всего три недоукомплектованные дивизии. Уже в начале ноября Зейдлитц понял, что капкан скоро захлопнется. Он обратился к Паулюсу с предложением вывести из уличных боев 14-ю и 24-ю танковые дивизии и, используя резервы и подкрепление, усилить их. В случае, если советским войскам удастся прорваться к ним в тыл (а такую возможность он предвидел), их можно было бы использовать в качестве «пожарной бригады». Но Паулюс и Шмидт отвергли эту идею.

ОКРУЖЕНИЕ ПОД СТАЛИНГРАДОМ, ноябрь 1942 года. Прорвавшись через порядки 3-й и 4-й Румынских армий и слабой 4-й танковой армии 19–20 ноября 1942 года, русские 22 ноября окружили 6-ю армию. Вновь созданная группа армий «Дон» фельдмаршала Эриха фон Манштейна стала ответственной за этот участок группы армий «Б» Вейхса (27 ноября 1942 года).

19 ноября Красная Армия предприняла против 3-ей румынской армии массированную атаку, разбив ее в пух и прах. Единственным резервом Германии в этом секторе оставался XLVIII танковый корпус, в котором была только одна германская дивизия (22-я танковая), всю силу которой составляли лишь 20 танков. Она тоже вскоре потерпела поражение. На следующий день был нанесен удар по 4-й румынской армии и по обескровленной 4-й танковой армии, находившейся на южном фланге Паулюса. 21 ноября в тыл 6-й армии, практически не встречая никакого сопротивления, ворвались советские части, окружая ее двойным охватом. К полудню бронетанковая колонна русских оказалась рядом со штаб-квартирой Паулюса в Голубинском. Генералу и его штабу, чтобы не попасть в начавший быстро формироваться Сталинградский котел, пришлось поспешно отступить в южном направлении, бросив ядро 6-й армии. В 2 часа ночи 21 ноября Паулюс и Шмидт, прорвавшись сквозь оборонительные рубежи противника, вышли на аэродром Гумрак, где устроили командный пункт и попытались взять ситуацию под контроль, но это уже было невозможно.

В тот же день в Калаче соединились советские передовые части. 6-я армия оказалась в котле 30 миль длиной (с востока на запад) и 24 мили шириной. Большинство ее тыловых складов были опустошены или преданы огню, чтобы не дать им попасть в руки противника. Запасы продовольствия, одежды, горючего и снаряжения были на исходе. 21 ноября Гитлер отдал приказ, оказавшийся роковым. 6-й армии, несмотря на опасность окружения, следовало твердо стоять на своих рубежах. Об отступлении из Сталинграда не могло быть и речи.

С самого начала все генералы, кроме Шмидта, высказались за немедленный прорыв. 21 ноября, еще до получения решительного приказа Гитлера, Паулюс рекомендовал 6-й армии прорываться в юго-западном направлении и отступить на 100 миль вниз по течению рек Чир и Дон. Но узнав о приказе фюрера, Паулюс воспринял его волю с молчаливой покорностью. Такая безжизненная подобострастность была характерна для Паулюса на протяжении всего периода осады. Право заниматься деталями сражения он предоставил своему агрессивному и энергичному начальнику штаба Артуру Шмидту.

22 ноября Паулюс и Шмидт встретились с Германом Готом и генерал-майором Вольфгангом Пикертом,[96] командиром 9-й дивизии зенитной артиллерии. Шмидт спросил своего старого друга Пикерта о том, что им теперь следует делать. «Убираться отсюда к чертовой матери», — ответил офицер Люфтваффе.[97] Гот, много лет прослуживший командиром танковых частей и бывший хорошим тактиком, тоже был склонен к прорыву. Шмидт заявил им, что паниковать пока рано, а ситуация еще не экстраординарная, чтобы оправдать принятие решения без ведома Берлина. За все время совещания Паулюс не сказал ни слова, лишь молча кивал Шмидту.

Поздно вечером Паулюс и Шмидт организовали новую штаб-квартиру — в старом, примитивном русском ДОТе в северной части котла, примерно в 30 ярдах от штаба LI корпуса. Возможно, они хотели установить наблюдение за независимым Зейдлитцем, который с самого начала не был согласен с ними. Он настаивал на немедленном прорыве и уже начал составлять сообщение, которое предстояло отправить в ставку фюрера. В конце почти каждого предложения Паулюс и Шмидт спрашивали: «Не слишком ли это резко? Можно ли так говорить?» В конце концов Паулюс отверг просьбу Зейдлитца о несанкционированном прорыве, дав такую мотивировку: «Я не могу идти против воли Гитлера и не могу двинуться без его разрешения.».[98]

Может быть, Паулюс и не мог, но Зейдлитц мог. В ночь на 24 ноября он отвел большую часть своего корпуса в южном направлении, сократив фронт на 7 миль. Его цель была очевидна: он намеревался вывести из боя те части, которые затем беспрепятственно смогут принять участие в несанкционированной попытке прорыва. Но ему не повезло. Его перемещение не осталось незамеченным советскими военачальниками, и прежде чем оно было завершено, по корпусу был нанесен удар, вызвавший в 94-й пехотной дивизии серьезные потери. Паулюс тотчас поспешил в штаб Зейдлитца и потребовал объяснений. Шмидт настаивал на отстранении Зейдлитца от командования и привлечении его к суду. Но Паулюс не стал заводить дела: боевой дух 6-й армии и так был подорван. Кроме того, к этому времени уже и сам Паулюс обратился непосредственно к Гитлеру с просьбой разрешить начать прорыв. С этой целью, на случай, если Гитлер даст согласие, он даже сформировал ударное соединение, состоявшее из бронетанковых частей, артиллерии и моторизованной пехоты. Но Паулюс не хотел давать сигнал к началу атаки, не получив одобрения из Берлина.

По иронии судьбы, Гитлер очень высоко ценил и Зейдлитца. Решив сделать Паулюса после победы под Сталинградом преемником Йодля, фюрер одновременно намеревался поручить Зейдлитцу командование 6-й армией. Узнав об отводе LI корпуса, Гитлер заключил, что это действие было санкционировано Паулюсом, и, неправильно расценив его поведение, пришел к выводу о том, что прорыв готовил тоже он.

Чтобы исключить такую возможность, Гитлер вечером 24 ноября приказал переподчинить северный сектор Сталинградского котла непосредственно ОКХ. Это сообщение Паулюс получил примерно в 6 часов вечера 25 ноября и лично отнес его Зейдлитцу. Похоже, он оценил иронию судьбы. «Теперь вы можете действовать по своему усмотрению и прорываться!» — сказал он.

По всей вероятности, Паулюс шутил. Но Зейдлитц принял его всерьез и возразил гессенцу: «Это утопия! Как я могу прорываться, имея только часть армии? Чтобы прорыв был успешным, армия должна действовать как единое целое.».[99] Он снова принялся убеждать Паулюса действовать по собственной инициативе, но командующий 6-й армией опять отказался.