Большой конфликт - Берт Хеллингер Страница 24

В нашей личной совести, которую мы ощущаем как вину и невиновность, мы различаем добро и зло, хороших и плохих людей, нравственное и безнравственное поведение.

Какое отношение это имеет к тому, как мы представляем себе Бога? Как и наша совесть, Он тоже проводит различие между хорошими и плохими людьми. Мы приписываем Ему те же мысли и те же различения, которые внушает нам наша совесть. Поэтому то, что считается хорошим в нашей семье, хорошо и перед Богом. Что наша семья отвергает, то отвергает и Бог. Таким образом, сфера действия нашей совести включает в себя и Бога. Он служит нашей совести.

У многих религий есть основатель. Христианство возводится к Иисусу, хотя мы не знаем, хотел ли он на самом деле создать религию. Христианство сложилось позднее на основе его учения и учения его учеников.

Иудейская религия в некотором смысле восходит к Моисею. Он дал ей законы, хотя вера в Бога Израиля уходит корнями в более далекое прошлое. Ислам был основан Мухаммедом, а буддизм восходит к Будде.

Иногда я думаю: что было бы, если бы мы, люди, встретились с основателями этих религий как с людьми? Если бы мы могли встретиться с Моисеем, или Иисусом, или Мухаммедом, или Буддой? Что происходило бы в нашей душе? Смогли бы мы позволить им быть совершенно такими же, как мы? Что изменилось бы в нашей душе и как изменились бы сразу наши с ними отношения? Стали бы они от этого меньше или больше? И как бы это сказалось на нашей вере и нашей позиции по отношению к той силе, которую мы называем Богом? Стала бы наша связь с ней глубже или слабее? И как бы это отразилось на отношениях между религиями и культурами?

Я не имею права отвечать на этот вопрос. Я только его задаю.

Страстная пятница в Буэнос-Айресе

Фрагмент курса в Буэнос-Айресе в 2001 году

ХЕЛЛИНГЕР: Сегодня страстная пятница. Это особый день для христиан. Это хороший день? Или плохой? Что произошло в этот день? В этот день был распят Иисус – обычное дело в Иерусалиме.

Нам мало известно о том, каким на самом деле был Иисус. В Евангелиях есть разные слои. Где-то еще проступает то, каким он был: человеком, который знал свои границы, который сознавал свою зависимость от Бога и у которого иногда не получалось то, чего он хотел. То есть, в принципе, это был такой же человек, как мы. Так он себя понимал.

Но что произошло потом? Когда он висел на кресте, он громко воскликнул: «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» Тут он был целиком и полностью человеком. Человеком, который дошел до предела и которому пришлось узнать, что Бог остается для нас недосягаемым. В том, чтобы это познать и принять, и было его величие.

Но что потом сделали с этим Иисусом? Для учеников, которые это видели и слышали этот крик, была невыносима мысль о том, что он оставлен Богом. Они не могли встретиться с этим великим, остающимся тайной Богом. Поэтому они проповедовали о воскресении Иисуса, о том, что он как Сын Божий сидит одесную Отца и что он придет судить живых и мертвых.

Что произошло потом? О реальном Иисусе почти перестали говорить. Он вдруг стал неважен. В своих посланиях Павел почти уже не упоминает Иисуса. Он был для него неважен. При этом его послания являются старейшими текстами Нового Завета. Евангелия появились гораздо позже, тридцать-пятьдесят лет спустя. Они были написаны на основе веры в возвышение Иисуса. Так реальный Иисус оказался в тени.

Возвышенный Иисус – по сути, страшный Иисус в сравнении с реальным Иисусом, о котором мы все же кое-что знаем. Достаточно взять Откровение Иоанна Богослова и прочитать, как там описываются Бог и возвышенный Иисус. Он является на белом коне и «перед городом топчет точило вина ярости и гнева Божьего», и «поднимается кровь до узд конских и течет на многие версты». Разве это не ужасно? И это Бог? И Иисус одесную Его, когда речь идет только о крови и расправах? И этот Бог провозглашается Богом любви?

В этой связи обнаруживается еще одна страшная вещь, а именно – ненависть христиан к иудеям. В Евангелие от Матфея явно с дурными намерениями вставлен пассаж о том, что весь народ кричал: «Кровь Его на нас и на детях наших». Здесь для евреев начинается путь страданий среди христиан.

Что только не пришлось пережить евреям от рук христиан! То же, что Иисусу. Когда читаешь и слышишь, как поступали с еврейским народом, понимаешь, что, в сущности, это ровно те же муки, которым подвергли и его. При этом евреи вели себя так, как написано про Иисуса. Они не раскрывали рта, как агнец, которого ведут на заклание. Это поразительная особенность холокоста: сотни тысяч людей просто уводили – и они не сопротивлялись.

Так что же проступает для нас в евреях? Еврейство – это особый образ в нашей душе. Ибо то, что делали с евреями христиане и как они с ними обходились, следует определенному внутреннему образу. Кого представляют евреи в нашей душе? Человека Иисуса, которого многие христиане больше не хотят признавать. Возвышение стало огромной неправотой по отношению к человеку Иисусу. Ему больше нельзя проявлять себя таким же человеком, как мы. Мы вынуждены его отрицать, потому что иначе нам придется столкнуться с Богом, который покинул Иисуса, который остается недоступным и для нас.

Сегодняшний день мог бы стать поводом для размышлений о том, как мы можем воздать должное и человеку Иисусу, и евреям.

Вчера в одной расстановке мы видели, что происходит, когда убийца смотрит своей жертве в глаза. Как они в общем страдании вдруг приходят друг к другу и в смерти находят покой. У меня тут тоже рождается свой образ: что, если представить себе, как в царстве мертвых Иисус встречает Иуду, первосвященников, которые его осудили, Пилата, тех, кто его распял? Они смотрят друг другу в глаза, как человек человеку, плачут о том, что произошло, и так обретают мир и покой. С этим образом в душе мы можем посмотреть