Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова - Иван Семенович Барков Страница 30

Оброк свой барину по трижды в год платить.

Отца от пьяного, от матери сердитой,

Прегадкой от жены, но ревностью набитой

Услышишь всякий час попреки, шум и брань,

Что их ты худо чтишь, жене не платишь дань.

Босой в грязи ходить там будешь ты неволей,

Драть землю, мало спать, скучать своею долей.

Не будет у тебя с попом ни мир, ни лад,

Хоть записался здесь с отцом в двойной оклад.

Но что за глас теперь внезапу ум пленяет?

Приятнейшую весть нам брат твой возвещает!

Каку премену вдруг мы чувствуем в себе,

Надежды всей когда лишились о тебе.

О, радостная весть, коль мы тобой довольны,

Каким восторгом всех сердца и мысли полны!

Тобою паче всех днесь дух мой напоен,

Превыше облаков весельем восхищен.

Смяхчился наконец наш рок ожесточенный!

Что слышу, небеса, о день стократ блаженный!

Данилыча отец прокляту жизнь скончал,

Он умер, нет — издох, как бурый мерин пал.

Нас Ванька в Питере уже не оставляет,

Присутствием своим всех паки оживляет.

Минуту целую не осушал он глаз,

Повыл, поморщился, вздохнул, сказал пять раз:

— Анафема я будь, с Иудой часть приемлю,

Чтоб с места не сойтить, пусть провалюсь сквозь землю,

Родителя коль мне теперь не очень жаль,

Хоть стар уже он был и пьяница, и враль.

Что ж делать, быть уж так, вить с богом мне не драться,

Но пивом и вином пришло уж утешаться.—

А ты днесь торжествуй, приморская страна,

С небес что благодать тебе така дана.

Гаврилыч, маймисты, прохожи богомольцы,

Данилыча друзья, вседневны хлебосольцы,

Вы, красный, лыговской, горелый кабаки,

Полольщицы и вы, пьянюги бурлаки,

Ток пива и вина здесь щедро изливайте,

Стаканы, ендовы до капли выпивайте,

Пляшите, пойте все, весельем восхитясь,

Данилыч что теперь уж не покинет нас.

И ты, задушный друг, кабацкий целовалыцик,

Гортани ванькиной прилежный полоскалыцик,

Веселья в знак ему огромный пир устрой

И с пивом свежую ты бочку сам открой,

В воронку затруби, трезвонь в котлы и плошки,

Пригаркни, засвищи, взыграй в гудок и ложки,

Руками восплещи, спустя портки скачи,

Слух радости такой повсюду разомчи!

Басни и притчи*

Подьяческая жена и поп

Покаялась попу подьяческа жена,

Что в девушках она

Довольно выпила вина.

Да это малый грех и только лишь безделка,

Примолвила она, — расселась щелка,

И вышла замуж я не целка.

О, глупая пизда, — вскричал наш поп, —

На что ты так напивалась

И еть без панциря давалась.

Пизда твоя теперь во ад уже попалась.

Я всем тебя, что есть на свете, прокляну

И припущу к тебе во аде сатану,

Чтоб он тебя в клочки, ебену мать, разъеб

И после мокрым бы ударил хуем в лоб

Или в висок,

Чтоб из пизды твоей посыпался песок.

Я сам взял не целку попадью,

Однако ее ладью

Я сам же прохватил

И хуй в нее влупил

И собственную плешь заколотил.

Так стало то не грех,

Что поп Уеб

И на пизде расчистил мех.

Когда попы ебут,

Не грех в пизду кладут,

Не беззаконием на секель дуют,

Поповичев они в пизду мудами суют.

А ты духовный чин пиздою не почтила

И с светскими свою пизду проколупила,

Так будь ты проклята, сатана.

При сих словах подьяческа жена

Немного наклонилась,

Как будто жопою сесть на хуй норовилась,

Оскалила пизду и подняла подол,

Священник задрожал, колико был ни зол.

Пизда в смирении две губы ужимала

И секелем попа на милость привлекала,

И словом так умильно тут мигала,

Что постная в попе кровь тотчас заиграла

И хую голову яряся подымала.

Вострепетала плешь, хуй рясу прочь отклячил,

Поднявши лысой лоб,

Вскочил в восторге поп

И в грешницу сию он хуй до муд впендрячил.

Рвался, потел,

Не только хуй один, муде он вбить хотел,

Однако пизда еще узка,

А от муд мошна не кругла, не плоска.

Не влезли яйцы, хоть сколько не толкались,

А действующие уж оба запыхались

И непосредственно ебясь они мешались,

Попова сила пала

И не поправилась.

Другая подъебала.

Оставил поп пизду и хуй в ножны вложил,

Оборотяся к ней, смиренно говорил:

Кто в свете не таков,

Прощаю,

Разрешаю

От всех тебя грехов.

Коза и бес

Случилося козе зайти когда-то в лес.

Навстречу — бес

Попался животине.

По едакой причине

Коза тряхнула,

Хвостом махнула,

Вернула рожками,

Прыгнула ножками

И ненарочно,

Только точно

Попала чорту на елдак

И слезть с него не знала как.

С такого страху

Усрала рубаху.

Вертит дырой —

У чорта хуй сырой,

Ебет как пишет,

Коза чуть дышит,

Визжит, блеет и серит,

А чорт ни в чем козе не верит,

К мудам подвигает

И прижимает.

Наебся бес

И скрылся в лес.

На козий крик

Сбежались вмиг

Все звери, и медведь

Стал козу еть.

Еб волк ее и заяц,

Потом Зосима-старец

И все монахи

С сермяжными рубахи.

Потом гады и птицы

В пизду козе совали спицы.

Госпожа и парикмахер

Не сила иногда пылающей любви,

Которая у нас в крови

Колеблет постоянство,

Смягчает и тиранство,

Старух и стариков в соблазн ведет

И всех умы во плен берет:

А нечто есть еще, сто крат любови слаще,

Что в заблуждение людей приводит чаще,