Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло Страница 58

— Батчулун.

— А кто украшал елку?

— Ну, я, — сказал Дамдин.

— Не ври. Такие, как ты, дырку в бумаге и то проделать не могут. Наверное, всей бригадой поработали. Что же, все у вас на вид неплохо получилось. А вот что на столе будет, это еще надо попробовать.

И она, стуча каблучками, направилась на кухню.

— Вот это да! — только и мог вымолвить Дамдин.

«Что с ней случилось — не пойму! — подумал Батчулун. — Со мной поссорилась — еще куда ни шло, но ведь всех ребят разругала на чем свет стоит. А теперь вдруг явилась! И к тому же на целый час раньше. А узнает, в каком положении мы теперь оказались, разозлится, наверное! Ладно, семь бед — один ответ. Хорошо еще, что в комитете ревсомола нам не будут говорить таких горьких слов, каких мы наслушались от Дашмы-гуай.

Из кухни донесся грохот крышек. Затем в дверь просунулась голова Дашмы.

— Говорили, кажется, что к восьми собираться.

— Да, кажется, к восьми.

Дашма вышла из кухни.

— Как это понимать? Кажется или точно?

— Точно.

— Ну, раз к восьми — точно, значит, ровно в восемь и надо начинать. Сколько бы к этому часу ни собралось гостей, двое ли, двадцать, все равно. Представители администрации Шарын-Гола в моем лице присутствуют, и достаточно! Надо научить опаздывающих уважать других.

Она снова вернулась на кухню. В это время пришел Сурэн. Он действительно прежде чем идти сюда заходил домой. Жаргал, который до прихода Сурэна сидел в углу и не проронил ни слова, сразу оживился.

— Явился, значит? Сначала убежал куда-то, а сейчас явился!

— На обратном пути я встретил инженера Цагандая. «Получается, — говорю я ему, — что мы не сможем отметить встречу Нового года». А он в ответ: «Обязательно сможете. Иди сейчас прямо к ребятам. Скажи им: можно встретить Новый год!» Но я думаю, он что-то путает. Плана ведь у нас нет… — сказал Сурэн и замолчал.

Дашма слышала Сурэна краем уха. Заинтересовавшись, кто все это говорит, она снова прибежала из кухни.

— Кто пришел? — спросила она. Однако никто ей не ответил. И она снова исчезла.

Полчаса они совещались. Говорили шепотом, чтобы Дашма не услышала. Дамдин старался уговорить ребят принять его предложение об «авансе». Однако никто его не поддержал. Особенно резко возражал Довчин.

— Мы предпочитаем, — говорил он, — полный расчет и тебе советуем не надеяться на авансы, а получать, так сказать, получку сполна в конце месяца по итогам работы.

— В таком случае, Батчулун, я пошел, — заявил Дамдин.

— Куда это?

— За отцом. Он ведь ждет, когда я за ним приду.

— Этого только не хватает!

— Хватает — не хватает, а скоро восемь часов. Если я не приду — он рассердится.

— Подумаешь — рассердится! У нас, кажется, есть неприятности покрупнее.

— Конечно! Но обижать старика ни к чему! Меня он за это, конечно, не отшлепает, но обидится наверняка.

И Дамдин, накинув пальто, выскочил на улицу.

— А что, если нам представить все это как встречу отца Дамдина? — сказал вдруг Дорж. — Праздник в его честь! Что в этом плохого? У всех есть родители. К одному из нас приехал отец, значит, это радость для всех. Что скажете?

— Дело не в этом, ребята, — немного подумав, ответил Батчулун. — Радоваться приезду отца Дамдина хорошо, но дело в том, что мы своих обязательств не выполнили, слова своего не сдержали, а уже устраиваем новогодний вечер. Что будут говорить об этом в комитете? Что скажут приглашенные нами уважаемые люди? Наконец, что расскажет о нас отец Дамдина, когда вернется домой? Разве не стыдно нам будет, когда земляки узнают, как мы работаем? Вот в чем суть.

Из кухни снова появилась Дашма.

— Ты тут, оказывается, целую речь произнес. Что, уже началось празднество?

— Да, Батчулун прав, нам только недоставало, чтобы Дамдин своего отца привел, — не выдержал Сурэн.

Когда Дамдин прибежал домой, его отец сидел за столом, накинув на плечи праздничный дэл, и курил трубку.

— Наконец-то ты пришел, — обрадовался он. — Неудобно будет, если мы опоздаем. — Он посмотрел на часы. Ему вдруг показалось, что они остановились. Удивленный, он поднес их к уху, прислушался — нет, идут. — Не было случая, чтобы мои часы остановились. Ну, что ж, пора идти.

Сделав еще несколько затяжек, отец вдруг загадочно улыбнулся.

«Как ему сказать о наших неприятностях?» — с тоской подумал Дамдин.

— Все в порядке, папа! Мы отметим Новый год, как договорились. Гостей наприглашали — как же можно не отмечать?

— Иногда можно! Ничего страшного! Даже наоборот, хорошо может быть… Помнишь Гунгасурэна, того, что перевели в учетчики, когда ты уезжал сюда?

— Помню, вы говорили, что его могут перевести.

— И перевели. Скандал в ту осень большой был.

— Какой скандал?

— Был Гунгасурэн звеньевым в сенокосной бригаде. Так вот, когда его звено вроде бы на неделю раньше срока закончило покос, они решили отметить это событие. Сегодня, мол, погуляем, а завтра разъедемся по домам. Звеньевой хлопотал и шумел больше всех: айрак-де им нужен, барана зарезать надо, люди, мол, сколько ночей не досыпали, пусть хоть денек отдохнут, погуляют. Ну ладно, все они устроили. Хорошо выпили, закусили, а тут в разгар танцев нагрянул к ним председатель объединения и давай еще раз как следует подсчитывать, сколько они там написали. Оказалось, что план они не выполнили. Учинил им председатель разнос, праздник закрыл. Позору было — не оберешься. А ведь они сделали это без злого умысла. Никого обманывать не собирались, просто плохо посчитали: одну дневную выработку написали дважды. Ну, а Гунгасурэна чуть ли не исключили из ревсомола за это.

— Всякую работу надо доводить до конца, — после минутного молчания продолжал отец. — Подводить итоги надо точно и аккуратно. Вообще в любом деле надо быть аккуратным и обстоятельным. А ты — очень легкомысленный человек. Мы с матерью тебе об этом много раз говорили. По сравнению с тобой Гунгасурэн — воплощение серьезности. И то видишь, как ошибся.

— Что же теперь делать, папа?

— Как что делать? Вести меня на вашу новогоднюю встречу, не так ли? — Отец поднялся и надел дэл.

— Ну что ж, пошли.

Весь путь до дома Батчулуна Дамдин шел молча, не зная, что сказать отцу. Его товарищи также не решились объяснить все Дашме. Поэтому, когда Дамдин с отцом пришли к Батчулуну, женщина все еще продолжала греметь посудой в кухне.

Войдя в комнату, отец Дамдина, улыбнувшись, приветливо оглядел всех собравшихся.

— Ну что же, здравствуйте, дети мои.

— Здравствуйте, — хором ответили