Барнабо с Гор - Дино Буццати Страница 4

дома, на почерневшие балки – долгим был его век; он смотрит на своего капитана, лежащего на изумрудной траве, а солнце между тем пробивается сквозь кроны. И вдруг Барнабо с удивлением понимает, что совсем не чувствует скорби. Но ведь умер же его командир, славный человек, добрая душа.

Дель Колле уснул, и наверное, в свою последнюю ночь он думал о том, сколько всего случилось на его веку и сколько верных друзей уже переступили порог жизни. Вот так он лежал, блуждая мыслями, и его жизнь утекала. Хорошая смерть на самом-то деле; но людям вряд ли понять это.

– Он умер! – крикнул Барнабо, заслышав шаги лесничих.

Впереди шел Джованни Марден, следом за ним остальные. А потом они все стояли возле тела Дель Колле, словно растерявшись. Чуть погодя они заметили на траве черное пятно. Куртка капитана тоже была в крови.

По макушкам высоких гор наверняка гулял ветер, в долине звенела река, а на опушке леса кто-то пел. Но там, на лугу, царила тишина. Отважный Дель Колле убит. Взгляды его товарищей бродили по горам вокруг, устремлялись к облакам, бескрайнему морю деревьев и возвращались к дому. Но разве со смертью Дель Колле что-то переменится?

– Как-то вечером, еще несколько месяцев назад (вы все разбрелись кто куда), – сказал Джованни Марден, – когда мы с Дель Колле завели речь о новом доме, он стал толковать о своей смерти. «За дочь я, по крайней мере, спокоен, – говорил тогда Дель Колле, – она замужем за достойным человеком. – И прибавил: – Ну а мне недолго осталось. Я покажу тебе место, где вы похороните меня, если, конечно, это не слишком хлопотно». А потом он рассказал, как они с отцом Даррио поднимались в горы, и поведал про ущелье, где они тогда стояли. «Наверху, в ледниках, – объяснил он, – на правой стене расщелины есть грот. Приметив его, я подумал: вот оно, твое место, Дель Колле: здесь ты упокоишься с миром». Так что теперь, братья, – обратился к лесничим Джованни Марден, – мы сколотим для него гроб – вернее, это твоя работа, Форниои, – и отнесем его к ледникам. Туда с час пути.

Итак, гроб готов, осталось лишь забить гвоздями крышку. Однако он получился тесным, стенки сдавливают плечи Дель Колле. Подняв гроб на плечи, лесничие несут своего капитана к ледникам; небо заполонили тучи, которые выше горных вершин. А что, если за этой процессией кто-то наблюдает? Притаился у кромки леса и подглядывает, опасаясь выдать себя? Нет, никто сейчас не видит лесничих. Вот они вошли в глубокое, глухое ущелье с отвесными стенами, стиснутое громадами скал. Сверху, стуча по уступам, скатываются камни; лесничие идут молча. Гроб стал гораздо тяжелее. Еще несколько метров, и они снимут с плеч ношу. С правой стороны расщелины и в самом деле есть грот, гроб как раз войдет туда. Зев грота сторожит большой валун.

Барнабо заметил, что Бертон куда-то направился, но он не решается окликнуть товарища и расколоть тишину. Бертон карабкается по крутому склону до самого верха ущелья. Чуть погодя его уже видят все: он взобрался на острые, рваные уступы к ледяной шапке. Лишь бы не случилась еще одна беда. Лесничие переглядываются, а Бертон между тем балансирует на вершине, с которой вот-вот сорвутся камни. У него в руке старая шляпа Дель Колле. Бертон протыкает шляпу гвоздем и загоняет его в трещину на самой макушке ледника. У подножия – тело Дель Колле, под небесами – его шляпа с пером. Именно такую гробницу он заслужил.

5

Весть о смерти Дель Колле облетела все окрестные долины. «В горах преступники, – стали поговаривать люди. – Чего же мы ждем? Их нужно найти и схватить». Местные думают, что убийцы Дель Колле пробрались со стороны Высокой горы, наверняка это контрабандисты, которые промышляют кражами. По ночам улицы Сан-Никола пустынны, и недавно рядом с часовней промелькнул чей-то силуэт. Иные из жителей снимают со стены свои ружья, смахивают с них пыль и запасаются патронами. Под гвоздями, на которых висели ружья, темнеют длинные пятна. Впрочем, хозяевам кажется, будто они стреляли из своих ружей только вчера. Но ствол внутри весь ржавый. Да, кажется, словно лишь один день пролетел, и все же на стене проступило это темное пятно – не спеша, крадучись. Именно так проходит время.

– Легко сказать: «Найдем их», – возражает инспектор. Дело идет к ночи, кафе на площади Сан-Никола почти опустело. – Не один месяц понадобится, чтобы прочесать все окрестные леса, да и кто отважится взбираться на хребты, где даже нет троп?

Сидя под скупым светом электрической лампочки, его собеседники молчат. Время от времени с мостовой доносятся шаги. Где-то стучит входная дверь. Тикают часы. В общем-то все вечера одинаковы: кофе, лица, которые каждый знает наизусть, и разговоры тоже одни и те же.

Площадь тускло освещают восемь фонарей, а дальше – темнота. На улицах, где не видно ни души, мрак хоть глаз выколи. В вышине, среди елей и лиственниц, носится ветер, и кто-то шагает по Пороховой долине, раз-два, раз-два, – путник идет всю ночь. Может быть, из облаков покажется луна, и тогда часовой насторожится, уловив – если ему не померещилось – за большим валуном какое-то движение. А луна плещет светом на новый дом лесничих, на поляну перед ним, на траву и на все каменистые тропы. Впрочем, никто не видит лунного блеска, ведь под небом только часовой, у которого едва не выпрыгивает из груди сердце (ночью его стук слышен особенно отчетливо).

Пороховой склад находится в устье долины, зажатый между Палаццо и Пороховой горой, над острым выступом, торчащим из ледника, отходящим от его правой стенки. Еще выше – отвесные скалы, они взбегают к небу на сотни метров. В кромешной глубине ночей то и дело бормочут падающие камни, что-то хрустит – и по ущельям прокатывается эхо.

– Бертон, – окликает Барнабо товарища, с которым он сегодня дежурит в сторожевой хижине. Бертон дремлет на соседней кровати; сквозь окно течет лунный свет и ложится пятном на пол. – Ты слышал? Шум какой-то был.

– А, так ты тоже не спишь? Наверное, камни сорвались вниз. Вряд ли те проходимцы умеют лазать по отвесным скалам. Да вдобавок ночью.

Тишина. Доносятся шаги Моло: он сейчас на часах.

– Слушай, – продолжает Бертон, – вот бы подняться на самую макушку ледника и посмотреть сверху на весь этот простор. Как тебе? Интересно же, что видно оттуда.

– Да ну тебя, – отмахивается Барнабо, – скажешь тоже. Безумная затея. Взбрело ведь тебе такое в