Джеффри Чосер - Кентерберийские рассказы Страница 32

590 Меня в ту пору.421 Может быть, чрез это

Душа его теперь в предвечном свете.

Ведь сколько раз, бывало, он поет,

Хотя ревнивца, как мозоль, гнетет

И мучит мысль: ужели изменила?

595 Свидетель Бог и мужнина могила

Тому, как я гуляку допекла

И, может быть, до смерти довела.

Он умер в год, как от Святого гроба

Вернулась я и мы смирились оба.

600 С гробницей Дария нельзя сравнить422

Могилу мужа; все ж похоронить

Мне удалось его близ алтаря,

Где свечи поминальные горят.

Я мужнина добра не расточала,

605 Его могилу я не украшала,

Ведь не украсит гроб его судьбу,

Он и в тесовом полежит гробу.

Теперь о пятом рассказать вам надо.

Душа его да не узнает ада,

610 Хоть был он изо всех пяти мужей

Несносней всех, сварливей всех и злей

(Ах, до сих пор болят и ноют ребра), —

А поцелует — сразу станет добрый.

И уж в постели так был свеж и весел,

615 Что сколько бы ударов ни отвесил,

Хотя б кругом наставил синяков, —

Я не считала слез и тумаков.

Сдается мне, что я его любила

Тем крепче, чем ему любовь постылей

620 Со мной казалася. Порой чудачки

Мы, женщины: милее нам подачки

Любовников, чем щедрые дары

Мужей. От мужа требуем икры

Заморской иль мехов, шелков и кружев,

625 А перстенек от милого закружит

Нам голову, как крепкое вино.

Нам то милее, что запрещено.

Преследуй нас, а мы, знай, ускользаем,

Но подразни — и двери открываем.

630 Коль спрос велик — так дороги товары,

А то, что дешево, дадут и даром, —

Известно это женщине любой.

Мой пятый муж — Господь да упокой

Его в земле! — был вовсе не богат.

635 Он просто по любви был мною взят.

В Оксфорде он когда-то поучился,

Но после бросил, к нам переселился

И жил у Элинор, моей подруги.

Я верила лишь ей во всей округе:

640 Хотя б мой муж на стенку помочился

Или от судей тайно схоронился,

Про все, бывало, по секрету ей

Скажу, куме и крестнице моей;

Как муж ни злись, а мне и горя мало.

645 Я часто в краску муженька вгоняла,

А он, бесясь, не раз себя же клял,

Что мне свои секреты поверял.

Так повелось, что каждый год постом

Великим423 я, гостя, из дома в дом

650 Переходила до начала лета,

Чтоб сплетен понаслушаться при этом

И позабавиться; так вот втроем мы:

Студентик, кумушка и я к знакомым,

Что за городом жили, собрались,

655 Там погулять и по лугам пройтись.

Тогдашний муж мой в Лондоне, в отлучке

В ту пору был, а на небе ни тучки,

Весна, досуг и полная свобода!

Всегда в гостях, всегда среди народа!

660 И где найдешь, а где и потеряешь,

В такое время никогда не знаешь.

И я ходила к утрене, к вечерне,

На празднества, процессии для черни,

На свадьбы, представления, обеды,

665 Миракли, проповеди и беседы.

Я в красных платьях лучших красовалась,

И моль еще тех платьев не касалась,

Все потому, что был раскрыт сундук,

И я весной не покладая рук

670 Что день, то новые все доставала,

На танцах их что ночь перетряхала.

Так вот, втроем мы лугом мирно шли

И со студентом разговор вели.

И скоро так мы с ним развеселились

675 И откровенно так разговорились,

Что я ему, играючи, сказала,

Мол, овдовев, другого б не желала

Себе в мужья, а только бы его.

А это я сказала оттого,

680 Что в брачном деле, как во всяком деле,

Лишь тот умен как следует и делен,

Кто все предвидит, зная наперед,

Какой удел его наутро ждет.

По-моему, той мыши грош цена,

685 Которая, хоть трижды будь умна,

Себе грызет единственную норку —

Заткнут ее, тогда сухую корку

И ту ей будет некуда снести.

Нет, сети надо загодя плести.

690 Ему сказала я, что пленена.

Что ночи целые лежу без сна,

Ни на минуту глаз, мол, не смыкаю,

Его кляня, тоскую, призываю.

Иль что, поражена его мечом,

695 Лежу я навзничь и что кровь кругом,

И будто бы любимым я убита,

Но вовсе на убийцу не сердита,

Нисколько не виню его за это:

В кровати кровь — к богатству, мол, примета;

700 И все неправда, все сочинено,

Все матерью мне было внушено

Наперекор девической природе.

Вот вспомнила о чем при всем народе!

Пожалуй, вам и слушать-то не след.

705 И оказался вскоре на столе

Мой муж четвертый; плакала, стонала

Я, на лицо накинув покрывало,

Но горевать старалась не чрезмерно,

Что умер мой четвертый благоверный,

710 Ведь мужа пятого я припасла.

И он стоял тут, рядом, у стола.

Наутро в церковь отнесли мы мужа.

Я целую наплакала там лужу.

Мой Дженикин шел с нами, по-соседски.

715 Он выступал за гробом молодецки.

Таких давно я не видала ног,

Точеных, стройных, крепких. Кто бы мог

Пред ними устоять? Не я, сознаюсь.

И в этом я ни капельки не каюсь.

720 Ему лет двадцать только миновало,

Мне ж было за сорок, но я нимало

Не колебалась, сохранив весь пыл,

Который и с годами не остыл.

Господь прости, была я похотлива,

725 И молода еще, и говорлива,

Бойка, умна, красива, редкозуба

(То, знаете, Венерин знак сугубый)».

Что та belle chose соперниц не имеет —

Свидетели мужья мои. Кто смеет

730 Оспаривать свидетелей таких?

Я крестницей была ведь у двоих:

Дух боевой мне Марсом был отмерен,

Чувствительность — был щедрый дар Венерин.

Венера мне дала в любви покорство,

735 А Марс — в любви и крепость и упорство.

Мой прадед — Минотавр, и предок — Марс мой.

Зачем любовь грехом сильна, коварством?

Звезда моя велит неугомонно

Не подавлять того, к чему мы склонны,

740 И гостя доброго всегда с охотой

Пускаю я в Венерины ворота.

Ни одного не пропущу я мимо.

От Марса на лице моем решимость.

Другое место нужно ль называть,

745 Что укрепила Марсова печать?

Не признаю любви я робкой, скрытой,

А голод утоляю я досыта.424

Богат иль беден, черен или бел, —

Мне все равно, лишь бы любить умел.

750 И хоть по мужу благородной стань я,

Все ж не побрезгую и низким званьем.

И вот всего лишь месяц миновал,

Как Дженикин со мною в храм попал.

Венчанье мы отпраздновали пышно,

755 По всей округе свадьбу было слышно.

И я ему, дуреха, отдала —

И сколько раз потом себя кляла —

Дом и владенье, все мной нажитое,

А он того ни капельки не стоил.

760 Всегда бранил, во всем-то мне перечил

И раз меня чуть-чуть не изувечил:

Мне в ухо дал, да со всего размаха,

Чуть не оглохла я тогда от страха,

А все за три ничтожные листка.

765 И, в свой черед, упорна и жестка,

Я с мужем стала что ни день браниться,

А укротить, пожалуй, легче львицу,

Чем в ярости меня. Из дома в дом

Ходила я, хоть упрекал он в том

770 Меня, корил и приводил примеры

Все про язычников иль иноверов:

Что вот, мол, римлянин Симплиций Галл

С женой развелся,425 из дому прогнал

За то, что в воротах, без покрывала,

775 Она простоволосая стояла.

Другая, мол, наказана была

За то, что на ристалище пошла,

У мужа не спросясь, — жены той имя

Забыла я со многими другими.

780 А то твердил мне муженек мой часто

Заветы строгие Екклезиаста,426

Чтоб муж из дома никогда жену

Не отпускал, особенно одну.

А то отыщет книгу и читает:427

785 «Кто из лозины дом свой воздвигает,

Кто клячу старую в соху впрягает,

На богомолье кто жену пускает —

Тот сам себе, простак, петлю свивает».

Читает он, а мне все нипочем.

790 Мне — да смириться под его кнутом?

Чтоб все мои пороки обличал он?

Нет, никогда такого не бывало,

Да и не будет ни с одной из нас.

И чем сильней бесился он подчас,

795 Тем я его сильнее допекала.

Но до сих пор я вам не рассказала,

Зачем из книги вырвала листок

И почему мой муж был так жесток,

Что на всю жизнь лишил меня он слуха.

800 Ее читая, сам был тугоух он

И каждой строчке в этой книге верил.

Ее названье — «Теофраст Валерий».428

Он нипочем бы с ней не разлучился.

Читая, он от хохота давился;

805 Она всегда и ночевала с ним.

Какой-то кардинал Иероним429

В ней обличал слова Иовиниана.

В ней были сочиненья Тертульяна,430