Вся правда о Муллинерах (сборник) (СИ) - Вудхауз Пэлем Грэнвилл Страница 22

Теперь он ясно видел, как поступит. Не согласится, и все! А если им это придется не по вкусу, пусть подавятся.

Исполненный новой решимости, он твердым шагом вошел в калитку. Из кустов малины появилась высокая с военной выправкой фигура и пошла ему навстречу.

— Ну? — сказал полковник Картерет.

— Ну? — сказал Джеймс с вызовом.

— Должен ли я вас поздравить?

Джеймс встретил взгляд проницательных голубых глаз и замялся. Дело оказалось совсем не таким простым, как ему мнилось.

— Ну, э… — сказал он.

В проницательных голубых глазах появился взгляд, которого Джеймс еще в них не видел. Это был суровый, непреклонный взгляд, который, надо полагать, заслужил старому воину среди его солдат прозвище Картерет Холодная Сталь.

— Вы не попросили Розу выйти за вас замуж?

— Э… нет. Пока еще нет.

Проницательные голубые глаза стали еще проницательнее и еще голубее.

— Родмен, — сказал полковник Картерет странным ровным голосом, — я знаю эту девочку с тех пор, как она была малюткой. Годы и годы она была для меня всем. Ее отец умер у меня на руках и с последним вздохом поручил мне позаботиться, чтобы с его сокровищем не случилось ничего дурного. Я выходил ее от свинки, от кори… о да, и от ветрянки… и я живу лишь ради ее счастья.

Он умолк так многозначительно, что у Джеймса по коже забегали мурашки.

— Родмен, — сказал полковник, — знаете, что я сделаю с тем, кто попробует играть чувствами моей девочки? — Он сунул руку в карман брюк, и в солнечных лучах блеснул револьвер самого зловещего вида. — Я застрелю его, как собаку.

— Как собаку? — запинаясь, переспросил Джеймс.

— Как собаку, — подтвердил полковник Картерет и, взяв Джеймса под локоть, повернул его лицом к дому. — Она на крыльце. Идите к ней. И если… — Он внезапно умолк. — Ну-ну! — продолжал он более ласковым тоном. — Я к вам несправедлив, мой мальчик. Я знаю это.

— Крайне несправедливы, — лихорадочно подтвердил Джеймс.

— Ваше сердце чуждо обману.

— Абсолютно, — сказал Джеймс.

— Ну так идите к ней, мой мальчик. Возможно, потом вам надо будет сообщить мне кое-что. Вы найдете меня среди клубничных грядок.

На крыльце было очень прохладно и благоуханно. Вверху среди роз играли и смеялись ветерки. Где-то в отдалении звенели овечьи колокольчики, а в живой изгороди дрозд завел свою предвечернюю песню.

Из-за накрытого к чаю бамбукового столика Роза Мейнард смотрела, как Джеймс, спотыкаясь, бредет по тропинке.

— Чай ждет! — весело крикнула она. — А где дядя Генри? — На миг ее лилейное личико омрачили жалость и горечь. — Ах, я забыла! — прошептала она.

— Он в клубнике, — сказал Джеймс тихим голосом.

Она грустно кивнула.

— Конечно, конечно… Ах, почему жизнь так жестока? — уловил Джеймс еле слышные слова.

Он сел. Он поглядел на девушку. Она откинулась на спинку кресла, закрыв глаза, и он подумал, что еще ни разу в жизни не видел такой отвратной пигалицы. Мысль о том, что все оставшиеся свои дни он будет проводить в ее обществе, вызывала в нем глубочайшее возмущение. Он всегда категорически не желал бракосочетаться с кем бы то ни было. Но если, как случается даже с лучшими из нас, ему пришлось бы потанцевать на собственной свадьбе, он всегда таил надежду, что спутницей его жизни станет чемпионка по гольфу, которая поможет ему отработать кое-какие удары и улучшить его общий счет, в результате чего ему хоть что-то перепадет от этой катастрофы. Но связать свою судьбу с девушкой, которая читает книги его тетки — да еще с удовольствием, — с девушкой, способной терпеть присутствие собачки Тото, с девушкой, которая по-детски очаровательно хлопает в ладоши при виде распустившейся настурции, — нет, это было уже чересчур. Тем не менее он взял ее ручку и заговорил:

— Мисс Мейнард… Роза…

Она открыла глаза и потупила их. Ее щечки порозовели. И тщетно собачка Тото стояла рядом с ней на задних лапках, выклянчивая кусочек кекса.

— Позвольте, я расскажу вам одну историю. Жил да был одинокий человек, который проводил свои дни в полном уединении в затерянном на краю света коттедже…

Он умолк. Неужели эту тошнотворную чушь несет Джеймс Родмен?

— Да? — прошептала девушка.

— Но в один прекраснейший день к нему неведомо откуда явилась маленькая принцесса-фея. Она…

Он вновь умолк, однако на этот раз не просто потому, что устыдился слушать собственный голос. Прервать душещипательную историю его понудил бамбуковый столик, который вдруг начал медленно воспарять над полом, одновременно наклоняясь и обливая ему брюки горячим чаем.

— Ох! — вскричал Джеймс, взмывая в воздух.

А столик все продолжал воспарять, пока не опрокинулся, открыв непрезентабельную морду Уильяма, который, укрытый скатертью, уютно там вздремнул. Теперь он неторопливо двинулся вперед, не спуская глаз с Тото. Много-много дней Уильям изнывал от желания раз и навсегда проверить на опыте, съедобен Тото или нет. Иногда он полагал, что да, съедобен, а иногда, что нет, не съедобен. И вот теперь как будто представился прекрасный случай для окончательного решения этой проблемы. Он надвигался на объект своего эксперимента, издавая ноздрями посвистывание, очень напоминающее песенку закипающего чайника. И Тото, бросив на него один-единственный продолжительный взгляд, исполненный неописуемого ужаса, поджал изящный хвостик, повернулся и помчался прочь, ища спасения. Он летел, как из лука стрела, прямо к садовой калитке, и Уильям, с некоторой досадой стряхнув с головы вазочку с джемом, последовал за ним тяжеловесным галопом. Роза Мейнард, трепеща, поднялась с кресла.

— Ах, спасите, спасите его! — вскричала она.

Без единого слова Джеймс присоединился к процессии. Его интерес к Тото был весьма умеренным. Стремился же он приблизиться к Уильяму на расстояние достаточно близкое, чтобы побеседовать с ним по душам о чае на своих брюках. Он выскочил на дорогу и увидел, что дистанция между участниками забега практически не изменилась. Тото при всей своей миниатюрности показал себя великолепным спринтером и, чуть притормозив на повороте, поднял облако пыли. Уильям мчался за ним. Джеймс мчался за Уильямом.

В таком порядке они миновали амбар фермера Беркитта, коровник фермера Джилса, то место, где до большого пожара стоял свинарник фермера Уиллетса, а также трактир «Виноградная гроздь» — владелец Джонатан Биггс с правом продавать табачные изделия, вина и крепкие напитки. И вот, когда они свернули в проулок, ведущий мимо курятника фермера Робинсона, сообразительный Тото юркнул в небольшую сточную трубу.

— Уильям! — взревел Джеймс, приближаясь размашистой рысью.

Он остановился, чтобы выломать сук из живой изгороди, и грозно ринулся вперед.

Уильям было лег на брюхо и припал к трубе, испуская звуки, которые в ее недрах преображались в нечто похожее на пение валторны, но при появлении Джеймса вскочил и радостно кинулся ему навстречу. Его глаза сияли дружелюбием и теплой привязанностью. Упершись передними лапами в грудь Джеймса, он с молниеносной быстротой трижды облизал ему лицо. И тут внутри Джеймса что-то щелкнуло. Завеса спала с его глаз. Впервые он узрел Уильяма в его истинной ипостаси: пес, который спасает своего хозяина от ужасной опасности. В душе Джеймса всколыхнулась волна нежности.

— Уильям! — пробормотал он. — Уильям!

Уильям тем временем в чаянии ужина уже перекусывал обломком кирпича, который обнаружил на дороге. Джеймс нагнулся и ласково его погладил.

— Уильям, — прошептал он, — ты знал, что наступил момент сменить тему разговора, ведь так, старина? — Он выпрямился. — Вперед, Уильям! Еще четыре мили, и мы доберемся до станции «Душистый луг». Прибавь прыти, и мы как раз успеем на экспресс, который не останавливается до самого Лондона.

Уильям поднял голову, посмотрел ему в лицо и, как показалось Джеймсу, ответил легким кивком согласия и одобрения. Джеймс обернулся. На востоке за деревьями виднелась красная черепичная крыша коттеджа «Жимолость», притаившегося в засаде, будто особо свирепый дракон.