Государи московские. Книги 1-5 - Дмитрий Михайлович Балашов Страница 96

Глава 53

Федор, выпросившийся у боярина, с Грикшей были заняты уборкой хлеба. Кончили, и Грикша предложил зарыть хлеб в яму (береглись уже и от соседей). Яму рыли скрытно, в сарае. Обложили берестой, просмоленным рядном. Тщательно заровняли, чтоб не найти. Грикша задышался, распрямляя спину, вымолвил зло:

– Вот! Гляди и думай! Мы с тобой верим? Не верим! А то бы не рыли.

Он устроил мать в отъезд, в Москву, но мать неожиданно заупрямилась:

– Из родного дома куды я? А хоть и татары, кому я, старая, нужна!

Оба уговаривали ее – бесполезно. Один был ответ:

– Как все, так и я!

Меж тем хлынули затяжные дожди, на время перекрыв все дороги надежнее всякой засады. Великий князь Дмитрий спешил, рассылая повсюду послов, как-то собрать колеблющихся князей, созывал рати. Посланные в Новгород бояре укрепляли Копорье.

Дожди прошли. Небо расчистилось. Ледяной ветер высушил землю. Завеял снег и скоро пушистою шубою укрыл поля и холмы. Снег лег как-то сразу, плотно, и уже не таял. Ратники несли сторожу по дорогам. Федор изредка, сменяясь, заглядывал домой. Приехал Терентий, Федора с прочими отправляли в Новгород, где было неспокойно. Спорить не приходилось. Он напоследях побывал дома. Опять оба беседовали с матерью, стараясь уговорить уехать.

– Куда?! Скот, курицы… Коня пущай, увести можно, а корову куды? Резать? Татары придут – уйду в лес! И туда не хочу… В Москву! Ближний свет! Там только таких старух и не хватат!

Федор уехал с тяжелым сердцем, оставляя мать на брата. Он, как и прочие, еще не знал, придут ли татары или нет. И так хотелось верить, что князья как-то договорятся, как-то поладят миром.

Почти с Покрова завернули морозы, такого еще никогда не бывало. Мужики сидели по избам, кто и думал податься в лес, отлагал. Слишком давно был последний татарский погром. Четверть века прошло с Неврюевой рати, успели вырасти молодью, а старые подзабыли, и все как-то надеялись, авось и минует еще…

Дмитрий сам и верил и не верил. Он объезжал заставы и как раз воротился в Переяславль, когда из Владимира примчал мохнатый от инея ратник с вестью: Андрей с татарской ратью подошел к Мурому! Рать великая, ведут Кавгадый и Алчедай, татары все грабят по пути, а князь Андреевы воеводы с ними – Семен Тонильич и Олфер Жеребец.

Дмитрий велел забивать народ в осадные дворы, усилить засеки по дорогам. Валы и кровли Переяславля полили водой – от огненных стрел татарских.

Вести стали приходить одна за другой. Спасая свой удел, к Андрею присоединился стародубский князь Михаил Иванович. Старика и обвинять было трудно. Беззащитное стародубское княжество лежало как раз на пути татарских ратей и, в противном случае, было бы разгромлено полностью. Федор Ростиславич Ярославский из Ярославля шел с ратью также на помощь Андрею. Когда дошла весть, что и Константин Борисович Ростовский, которому Дмитрий недавно помогал уладиться с братом, присоединился к Андрею, Дмитрий закусил губу. Хуже всего было, однако, то, что другие, кто и не перебежал к татарам, не спешили на помочь. Дмитрий Борисович Ростовский пережидал, дмитровский князь пережидал тоже, не спешил на подмогу и углицкий князь Роман, суздальские полки вообще не собирались выступать. Подошли только тверская и московская рати.

Дмитрий сам объезжал разоставленные по дорогам войска и заметил ушедший украдом отряд. Оказывается, ночью снялись. В ближайшие дни ушли еще две рати. Войско таяло на глазах. Поколебавшись, ушла наконец и тверская помочь. Начали сниматься и уходили боярские дружины. Переяславцы украдом тоже покидали город.

В один из дней не выдержал и Гаврило Олексич:

– Не выстоять нам, княже! Бегут! Уходи и ты! Лучше дружину сохранить. В Копорье, Бог даст, отсидимся!

Дмитрий поднял на него тяжелые глаза:

– От Берендеева ты приказал отступить?

– И оттоль ушли?

– Ушли. И Феофан с дружиной ушел. Почитай, все разбежались… – Князь с воеводой молча переглянулись, не в силах вымолвить того, что уже стало явью.

Татары опустошили Муром и окрестности, разоряя все по пути, подошли к Владимиру. Уже и у Юрьева, брошенного защитниками, появились их передовые разъезды. Вал докатился до Суздаля, захлестнув в Ростовскую землю. Суздальский князь и Дмитрий Борисович Ростовский расплачивались за невмешательство. Впрочем, союзные волости Андрея татары тоже щадили не очень. Вести ползли и ползли. Таяли рати.

Отослав московский отряд, Дмитрий велел снимать заставы и готовиться к отступлению. Грузили припас, иное прятали. В монастырях спешно зарывали в землю добро. Как только дружина Дмитрия выступила из Переяславля, началось повальное бегство.

Глава 54

Грикша пригнал в Княжево еще в потемнях. Мать завыла в голос, поняла, бестолково засуетилась.

– Скорей!

Уже поздно было что-нибудь собирать.

– Прохора предупредить нать, Олену… Дарью…

– Уже!

Кинув узлы в сани, схватив вторую лошадь, Грикша ввалился сам в сани. Брошенная корова жалобно замычала вслед со двора. Выехали. Соседка, Оксинья, выскочила на улицу.

– Бегите, татары! – крикнул Грикша, нахлестывая коня.

Хлопали калитки, отворялись двери домов, ржали лошади, мычала и блеяла скотина. Прохор, окриками погоняя замешкавшихся, уже выезжал на двух санях.

– Скорей, ждать не станем!

Оксинья, с расширенными от ужаса глазами, уродуя губы, кидала узлы в сани, дети ревели в голос. Мужик, Пахом, отчаянно глядя на побелевшее лицо жены, бестолково дергал вожжи, осаживая тоже перепуганную, прядающую ушами, низкорослую, татарских кровей лошаденку. Старуха, Пахомова матка, закусив беззубым ртом, отчего подбородок придвинулся к самому носу, молча