От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин Страница 9

К этому времени Столетов на месте древнего колодца Шагадам уже построил укрепления Красноводск, а несколько восточнее передовое – Михайловское.

Хотя операция была строго засекречена, английские агенты работали отлично, и информацию о высадке русского военного отряда Уайтхолл получил довольно быстро. В Лондоне запаниковали. Если до этого английское правительство ограничивалось тем, что заявляло время от времени протесты по поводу нашего продвижения в Центральной Азии, то на этот раз появление русского укрепления на восточном берегу Каспия перепугало англичан всерьез.

Главный эксперт по азиатским вопросам в парламенте Генри Роулинсон немедленно составил записку премьер-министру, в которой утверждал, что, если русские дойдут до туркменского оазиса Мерв, в руках у них окажется ключ от Индии. Что ж, отдадим должное Роулинсону. Он буквально прочитал мысли Столетова…

Высадка русских на каспийском побережье произвела ошеломляющее впечатление и на хивинского хана. Причем, пока это известие дошло до Хивы, оно обросло свойственными Востоку преувеличениями и небольшой отряд вырос в воображении рассказчиков до огромной армии. Когда хану перевели значение фамилии начальника отряда, он изумленно всплеснул руками:

– Кто такой Столет? Ему что, действительно сто лет? Он, наверное, все про всех знает! Как же с ним воевать?

Первым делом хивинцы завалили дохлыми собаками колодцы в пустыни. В самой Хиве кинулись ремонтировать крепостные стены. Одновременно хан начал подстрекать племена кочевников туркмен к нападению на русских.

В октябре 1870 года текинцы напали на наше передовое укрепление Михайловское, где стояла пехотная рота. Солдаты, выскочив по тревоге, накрыли атакующих текинцев беглым ружейным огнем. Затем пехоту поддержали пушки с вала укреплений и военного судна, стоявшего у берега. Текинцы бежали. В качестве наказания Столетов выступил к укреплению Кизыл-Арвата, которое разрушил.

Впрочем, призыву Хивы к нападениям на русских последовали далеко не все туркменские племена. Своим миролюбием Столетов быстро добился доверия и склонил на свою сторону многих местных туркмен. Из воспоминаний участника экспедиции флотского лейтенанта Спиридона Гунаропуло: «Туркмены эти, по первому требованию, если только было для них возможно, доставляли верблюдов, служили хорошими проводниками, сами, по своему желанию, нанимались работниками и оказывались честными и трудолюбивыми людьми. Они нередко, без всякого с нашей стороны надзора, отвозили на верблюдах доставляемый на судах провиант и все тяжести отряда к месту пребывания войск». Так глава рода йомудов седой Ата Мурад-хан, будучи непримиримым врагом хивинского хана, не только радушно встретил русских, но даже обратился с просьбой о принятии туркмен в подданство России, получив, впрочем, уклончивый ответ. Чтобы не обидеть старца, Столетов наградили его серебряной медалью.

* * *

В результате первых наших рекогносцировок восточного побережья Каспия были получены интересные научные результаты. Так было установлено, что данная местность богата гранитом, известняком и гипсом, а также нефтью, каменным углем и солью.

Обосновавшись на каспийском берегу, Столетов решил действовать дальше и написал письмо туркестанскому генерал-губернатору Кауфману, в котором предложил осенью 1871 года организовать совместный поход на Хиву, а там подумать и об индийских границах. Главная роль в Хивинском походе должна была принадлежать туркестанским войскам, отряд Столетова наносил бы вспомогательный удар. Кауфману, разумеется, эта идея понравилась. Не против в принципе был и министр Милютин. Но «заговор генералов» сорвал министр иностранных дел Горчаков. Узнав о задумке военных, он устроил форменную истерику императору, убедив последнего, что как только англичане узнают о нашем походе на Хиву, то дело может дойти до войны.

– Неужели англичанам так дорога эта Хива, что они станут из-за нее драться с нами? – удивился поначалу император.

– Ваше величество, англичане будут драться не за Хиву, а за Индию, полагая, что наше наступление – это продвижение к индийским границам! – ответил Горчаков.

– А вы попробуйте заверить их в обратном! – подмигнул Александр.

– Это просто невозможно! – не отреагировал на подмигивание Горчаков. – В Лондоне сидят не идиоты, а профессионалы. Поверьте, диверсия, задуманная Милютиным и Столетовым, – авантюра, которая не только преждевременна, но и опасна.

– Что ж, возможно, вы и правы, – погладил сивые бакенбарды Александр II. – Отложим сие мероприятие до лучших времен.

Надо сказать, что основания у Горчакова для опасений были. Он хорошо помнил, как уезжающий из столицы Столетов, без обиняков заявил ему:

– Как вы понимаете, я не намерен засиживаться на каспийских пляжах, а планирую двинуться на Герат, будучи уверенным, что вся Индия тогда будет в огне!

Поэтому, от греха подальше, с подачи Горчакова, Столетова наградили орденом Владимира 3-й степени и срочно отозвали в Петербург. Вместо него командиром Красноводского отряда был назначен менее амбициозный подполковник Генерального штаба Маркозов.

Приняв в министерстве разобиженного Столетова, Милютин дружески похлопал его по плечу:

– Ты, Николай Григорьевич, не печалься. Обещаю, что первое интересное дело в Азии будет твоим, а пока немного передохни! Поверь, долго бездельничать не придется!

Так как в России существовало правило служебного ценза, согласно которому офицер, прежде чем занять генеральскую должность, должен был обязательно откомандовать полком, Столетов был назначен командиром Уральского пехотного полка. Уже через год, на смотре в присутствии императора, Уральский полк получил наивысшую оценку. Александр II, вызвав командира, объявил ему благодарность. Присутствовавший при этом военный министр, отозвав Столетова в сторону, спросил его мнение о реалистичности плана Кауфмана на Хиву и возможных политических последствиях.

– Считаю, что Хиву мы усмирим легко. А после нам следует завязать дружбу с эмиром Афганистана. Шир-Али тяготится англичанами, которые лезут в его дела, и был бы рад найти покровительство России.

– Но это вряд ли понравится англичанам, – в раздумье ударил носком сапога по нескошенному одуванчику министр и, глядя, как разлетаются тычинки, добавил: – Видя наши успехи в Средней Азии, англичане опасаются за свои границы и вряд ли предоставят нам вполне свободный доступ в Хорасан, Белуджистан и Афганистан.

– Поэтому надо торопиться и немедленно снарядить посольство для переговоров в Кабул. Промедление может привести к печальным последствиям! – четко отрапортовал на это Столетов.

– Пожалуй, ты, Николай Григорьевич, прав, – покачал головой Милютин. – На ближайшем докладе я доложу твои соображения государю, а заодно проконсультируюсь у Горчакова.

Вспомним, что на переговорах с Англией в 1869 году по определению границ зон влияния в Средней Азии камнем преткновения встал именно вопрос определения границ Афганистана. Тогда Горчаков и его министерство, опираясь на сведения, собранные Кауфманом, доказывали, что северной границей Афганистана следует считать реку Амударью от слияния ее с рекой Кушкой до переправы Ходжа-Соля. Поэтому две области, расположенные к северо-востоку, Вахан и Бадахшан, Россия не желала признавать территорией Афганистана. Англия, наоборот, имея свой интерес, настаивала на включение Вахана и Бадахшана во владения афганского эмира.

Теперь же, чтобы