Царь Давид - Алекс Грин Страница 71

Год назад она посещала свою сестру Мерав и она спросила ее почему Мелхола так себя ведет.

— «Он должен знать, как я презираю его. Господь не благословил его детьми из моего чрева. Он лгун и убийца, поверивший сумасшедшему пророку. Он должен помнить это и страдать.

Мерав была с этим не согласна.

— Не забывай, что он царь, и он может отослать тебя, и тогда ты потеряешь свое положение. Господь благословил его детьми от других жен, может, это ты не благословлена Господом за свое поведение. Жребий выпал мне стать его женой и жаль, что этого не случилось. Я бы смогла образумить его и стать опорой отцу. А ты и этого не смогла сделать.

— Ничего бы ты не смогла сделать сестра. Он слепо верил Самуилу, и отец послал людей его убить. Он сбежал и не вспоминал обо мне девять лет. За это время он взял себе жен и жил не плохо.

— И все же подумай над тем, что ты делаешь».

Мелхола получила известие от мужа Мерав где он сообщал что Мерав умерла. Мелхола была в расстроенном состоянии, но Давид не отменил торжество и пообещал отпустить ее после внесения ковчега. От этого она еще больше обозлилась на него, он даже не вспомнил ту, которая могла стать его женой.

* * *

К всеобщему удивлению, Давид с обнаженным торсом, одетый лишь в льняную набедренную повязку и обутый в сандалии, вышел вперед и принялся танцевать под звуки тамбуринов.

Царь танцевал на удивление и радость народа!

Мелхола с удивлением смотрела на это. Она закрыла лицо от стыда. Хорошо, что отец этого не видит. Царь опозорил себя, но что еще можно ожидать от пастуха. С глубоким презрением она смотрела, как он в нижней одежде продолжал танцевать под рукоплескания народа.

Он был искренен и счастлив. Народ танцевал вместе с ним. На улице, в окнах, на крышах зрители аплодировали в такт. Он танцевал всю дорогу, пока не пришли к Сионской крепости, там, где намечали строить будущий храм. Там он набросил на свои лоснящиеся плечи плащ. Огромная белая палатка хлопала под ветром. Посредине возвышался фундамент в человеческий рост, единый каменный блок. Под беспокойными взглядами царя и священников внесли ковчег. Священники пали ниц, потом поднялись, одна молитва родилась в их легких, и они начали приносить жертвы на жертвеннике. Давид зажег костер, на котором лежал ягненок. Он пел своим твердым и пылким голосом псалом, который сочинил по этому случаю и который подхватили за ним священники и окружение. Царь пел, и все пели с ним.

Потом раздали пищу. Усталый Давид вернулся во дворец, чтобы принять ванну и поужинать со своими священниками, тысяченачальниками, женами, детьми. Растрепанного и уставшего, у двери в покои его встретила Мелхола.

— Ну и отличился сегодня царь Израиля, когда бегал полураздетым перед рабынями своих слуг, как последний глупец!

Они встали друг против друга на мгновение, в присутствии озадаченных слуг. Он рассматривал слишком острые глаза, впалые щеки, лживый тонкий рот, украшения лишь подчеркивали жесткость лица. Ей не хватало лишь бороды, чтобы походить на Саула, страдающего бессонницей в худшие дни. Бесплодная женщина, проклятая Господом.

— Я радовался перед Господом, который выбрал меня вместо твоего отца и его рода и сделал вождём Израиля, народа нашего Бога. Поэтому я буду радоваться перед Господом, я ещё больше смирюсь и унижусь, но у рабынь, о которых ты говоришь, буду в почёте.

Он направился в свои покои, чтобы там помыться, слуги сняли с него плащ и набедренную повязку.

Он перешагнул небольшую стенку каменной ванны. Ему плеснули горячей воды на голову, тело, протянули мыло, растерли плечи, спину, руки, ноги, бедра, он помылся, ему высушили волосы, помазали их маслом, а потом, когда он вышел из ванны, он их расчесал.

— Праздник был пышный, это самый большой праздник нашего народа. А царь красив, как третий херувим, — сказал ему старший слуга, протягивая свежее платье изо льна, расшитого золотом и серебром с коралловыми цветами на шее, на манжетах и по краю.

Давид улыбнулся. Потом он повернулся к старшему слуге:

— Скажи моей жене Мелхоле чтобы через три дня она освободила свои комнаты. Я больше не желаю ее видеть. Она получил дом в Гиве и содержание с земель ее отца. В Иерусалим возвращаться я ей запрещаю.

* * *

Мелхола получив указание, впала в ступор. Ее дочь Саула этот пастух выгоняет. Она дала ему царскую власть и теперь стала не нужна. Она пыталась вызвать царя, чтобы высказать ему все что думает и как он опозорит себя еще больше этим указом.

— Я желаю видеть царя, — кричала Мелхола.

Слуга не отреагировал.

— У меня приказ дать вам три дня на сборы. Никаких общений с царем не предусмотрено. Вы получите дом в Гиве и содержание с полей вашего отца. Если вы не соберетесь, то у меня приказ силой вас отвезти в Гиву. В Иерусалим вам запрещено возвращаться.

Мелхола села на софу осознав что для нее все кончено. Ни стоило так унижать при всех царя. Она потеряла все свое положение на радость Авигеи. Она вспомнила о своей сестре. Ее муж остался один воспитывать сыновей и дочерей от Мерав. И она решилась. Она поможет и станет им матерью.

* * *

— Я хочу реорганизовать левитские службы, — сказал Давид. — священники должны служить регулярно пред Господом.

— Справедливо ли менять постонавления Моисея? — спросил Авиафар.

— Справедливо ли не усовершенствовать постановления Господне — парировал Давид.

— Я должен посоветоваться с другими священниками, — ответил уклончиво Авиафар.

Когда он ушел, царь пригласил пророка Нафана. Он был учеником Самуила младше на несколько лет Гада. Нафан был известен легкостью, с которой объявлял волю Господа. Давид знал, что Авиафар недолюбливает пророков и прозорливцев считая что слово Божье должно исходить от священников.

Давид поставил его в известность о своем желании и сдержанности Авиафара.

— Ты царь, помазанный на царство волей Божьей, и если считаешь, что так будет лучше, то действуй смело? — ответил Нафан.

* * *

Вечером Авиафар сообщил царю, что другие священники признали, что постановление Господа давались для служения в пустыне. Теперь время изменилось и необходимы изменения. На следующий день пришло десять священников.

В присутствии Давида и Иосафата священники начали длинную молитву, которая говорила об их вере в доброжелательность Бога и необходимости для его созданий открыть глаза, чтобы лучше чтить его. Давид сказал: