Этот маленький город - Юрий Николаевич Авдеенко Страница 7

– Для тебя есть одно имя: Любовь.

– Хорошо. Называй меня так, – сказала Любаша без всякого удивления.

Необыкновенная ночь, необыкновенная встреча, необыкновенная мокрая трава… И то, что Дмитрий сразу угадал ее имя, не выходило за рамки необыкновенного.

Он смотрел на нее, боясь дышать. Лейтенант с большими, сильными руками, колючим подбородком; волосы на голове – разоренное гнездо.

– Какие у тебя глаза? Я не знаю цвета твоих глаз, – говорила Любаша.

– И я не знаю. Кажется, серые… Скажи, откуда ты пришла?

– Снизу, – ответила она и указала рукой на поселок.

Он взял ее за руку и повел вниз.

Облака шагали по деревьям, как люди шагают по траве. Сизые и большие, они топтали горы, словно это были округлые булыжники. А где-то далеко небо было голубое и солнечное. Но это было очень далеко – узкая кромка над вершиной. Кромка, в которую верилось так же трудно, как в то, чему ты не был свидетелем.

8

Шофер Жора привез мешок картошки. Правда, неполный.

– Спасибо, – сказал Степка. – Только зря стараешься. Любаши нет.

– Что значит нет? – удивился Жора, – Любаша спит?

– У нас никто не спит.

– А где же люди?

– Пошли рыть бомбоубежище.

– Далеко?

Степка махнул рукой в сторону горы.

– Пойду туда, – сказал Жора.

– Пойдем вместе. Только Любаши там нет. Я говорю правду.

– Ничего не понимаю, – сказал Жора.

– Я тоже, – сознался мальчишка. – Любаша исчезла. Выскочила из окна, когда нас бомбили, – и след простыл!

– Может, с ней что случилось?

– Конечно случилось. Если она не сбежала на острова Туамоту, то ее разнесло на такие мелкие кусочки, что мы даже ничего не нашли. В Туапсе так никого не разрывало. Обычно руки, ноги находились.

– А острова Туамоту далеко? – спросил Жора.

– В Тихом океане…

– Это далеко, – сказал Жора.

– Ты возьми картошку, – сказал Степка. – Продашь кому-нибудь…

– Не покупал я ее, – застеснялся Жора.

– Все равно… Твоя она. А Любаши теперь нет. И глупо оставлять картошку.

– Это точно, – сказал Жора и пнул мешок ногой. – Килограммов сорок будет. Да мне-то она не нужна. Сам понимаешь.

– У тебя паек.

– Сухомятка, – сказал Жора. – А насчет Любаши ты, друг, темнишь.

– Я правду говорю.

– Никогда не поверю, чтобы с сестрой беда стряслась, а брат спокойный. И ни одной слезинки. И голос не дрожит.

– Мне нельзя плакать. Я силу воли вырабатываю.

– Да ну?

– Себя проверяю. Готовлюсь…

– К чему?

– Не твоего ума дело, – сказал Степка. – А картошку забери. Крупная картошка. Год жалеть будешь, что даром оставил.

– Люди нажитое даром оставляют, – ответил Жора. Махнул рукой и произнес разочарованно: – Всю ночь, дурак, не спал, вот о чем действительно жалею. Нет, скажи, а у Любаши жених есть?

– Она на островах Туамоту за туземца выйдет.

– За чернокожего?

– Туземцы и желтокожие бывают, и краснокожие. Кто знает, какого она предпочтет… Обычно ей густо загорелые ребята нравились.

– Много ребят было? – ревниво спросил Жора.

– Как тебе сказать… Может, Любашу и не разорвало. И на острова Туамоту она не сбежала, ведь кораблей в Георгиевском нет. Встретишься, спроси у нее сам…

– Слушай, как тебя зовут?

– Степка.

– Ты же все про нее знаешь, Степка…

– Подари гранату РГД.

– В вашем роду цыган не было?

– Угадал.

– Я догадливый. А зачем тебе граната?

– Орехи колоть…

– А скажешь? Про Любашу…

– Забирай лучше картошку. Народ вернется, интерес проявит, на каком поле ты ее сажал.

– Хорошо, – сказал Жора. – Я подарю тебе гранату без запала. Такой гранатой можно колоть орехи.

– Только вперед, – предупредил Степка. – На слово не верю.

Жора поплелся к машине. И вскоре вернулся с гранатой.

– Обращаться умеешь?

– Будь спок! – ответил Степка и спрятал гранату за пазуху. Потом хитро оглянулся, поманил Жору пальцем.

– У Любаши, я знаю точно… не было ни одного парня. Нравился ей один, когда она в пятом классе училась. Но он в Архангельск уехал. А остальные только записочки пишут. Она смеется и рвет их…

– Правда? – радостно прошептал Жора.

– Истинная правда, – поклялся Степка.

Пусть Любаша не ангел и ребят вокруг нее увивалось много, но продавать сестру за гранату РГД он не станет.

– В кино на дневные сеансы ходит. А на танцы или на свидания ее из дому не выгонишь. Мать даже удивляется. «Затворницей» называет…

У Жоры глаза стали масленые, как чебуреки.

– Я так и думал, – признался он. – Она мне сразу понравилась: боевитая! А я тихих не люблю. В тихом болоте, сам знаешь, кто водится?

– Правильно, – согласился Степка.

– Тащи кастрюлю или сумку какую, – сказал Жора. – Куда тебе картошку отсыпать?

Но Степка уже передумал:

– Слушай, Жора… А может, весь мешок оставишь? Любаша с островов вернется… Картошка ее всегда в хорошее настроение приводила. Особенно на постном масле.

– На постном масле?.. Хорошо, что-нибудь придумаем. Достанем постного масла. Пусть только она быстрее с островов возвращается.

9

Нюра видела, как, перекрестившись и охнув, по-мужски поплевав на руки, бабка подняла кирку и, не шибко замахнувшись, ударила о скалу. Сверху с шорохом поползла сыпучая земля. Юркнула медно-зеленая ящерица. Перебирая лапами, заспешил по паутине лохматый паук. Кирка оставила свежий след – узкую полоску, белую, словно сахар.

Женщины с сомнением смотрели на высокую скалу, на сухопарую старушку в длинной, до щиколоток, юбке. И с пергаментной кожей на лице, такой старой, что к ней уже не приставал загар.

Не глядя ни на кого, старуха опять перекрестилась, опять поплевала в ладони…

И тогда женщины усовестились и, не говоря ни слова, взялись за кирки, за лопаты – у кого что было – и невпопад торопливо принялись долбить камень. И земля теперь сыпалась сверху не переставая. А паук совсем скрылся в узкой щели.

Перед этим Нина Андреевна рассказала, что у них в Туапсе, прямо в саду, вырыта щель глубиной в два метра, сверху бревна в один накат и земля. И каждую бомбежку они прятались в этой щели.

Раньше, до войны, Нюра однажды видела Нину Андреевну, когда с матерью приезжала в Туапсе. Тогда эта невысокая женщина была полная, веселая. И глаза у нее были глубокие, светились добро, умно. Они и сейчас добрые, только стали тоскливыми. И похудела Нина Андреевна сильно. Любаша намного крупнее ее. Наверное, в отца.

– Что вы тут колдуете, товарищи соседки? – спросил шофер Жора.

– Помогать надо, а не языком чесать, – не очень приветливо ответил кто-то.

Увидев Степку, Нина Андреевна бросила лопату. Подошла, вытирая руки о подол:

– Люба не объявилась?

– Надо возвращаться в Туапсе, – сказал Степка. – Любаша на попутной машине могла укатить в город.

Нине Андреевне хотелось верить в это.