Дорога радости и слез - Донна Эверхарт Страница 68

вечер перед выступлением все тщательно помылись. Мама отыскала старую оцинкованную ванну, которую использовали для мытья слонов, и выпросила ее себе. Ванну оттащили в шатер к маме и папе, после чего мама наполнила ее теплой водой. Затем мы все по очереди помылись – как в старые добрые времена в субботу вечером. Потом мы нарядились в новенькую одежду и обувь. Выглядели мы как на параде, словно собрались в церковь. Некоторое время мы любовались друг другом, после чего направились в столовую. Я гордилась тем, что так хорошо выгляжу. Настроение стало еще лучше, когда Поли расплылся в улыбке, завидев меня.

Когда я потянулась за подносом, он покачал головой и сказал:

– Ну и ну. Ты только погляди! Решила принарядиться?

Я посмотрела на свое новое платье и сверкающие ботинки.

– Выходит, так, – я забрала у него поднос. – Спасибо.

Взяв подносы с едой, мы сели за наш обычный столик. Несмотря на то что никто ни словом не обмолвился о наших новеньких, с иголочки нарядах, некоторые из работников на нас все же поглядывали – особенно на Лейси, которая была полностью поглощена ужином и даже не подозревала, сколь пристальное внимание привлекает к себе своим лавандовым платьем. При этом было сложно не заметить, как тихо сделалось в столовой, когда мы встали и двинулись к выходу. Я позволила себе оглянуться и заметила, что все до единого мужчины провожали нас взглядами. Кое-кто, склонившись к приятелям, перешептывался и показывал на Лейси пальцем. Это не ускользнуло от папиного внимания.

– Довольно им пялиться, а то не ровен час еще и глаза себе сломают, – буркнул он, обращаясь к маме. – Рылом они не вышли для моих девочек.

– Теперь ты дважды подумаешь, прежде чем отпускать их шляться по лагерю одних, – отозвалась мама.

Я от всей души понадеялась, что он пропустит ее слова мимо ушей. В шатре вокруг арены уже начал собираться народ на наше выступление, которое должно было состояться в семь. Вскоре на скамейках уже не осталось ни единого свободного места. С момента нашего первого выступления народ всякий раз набивался в шатер битком.

Не став тратить понапрасну времени, мы приступили к делу. Папа велел Лейси сыграть нечто такое, подо что можно отбивать чечетку. На сцене было достаточно места, и потому, пока Лейси играла, а мама пела, мы с папой показали зрителям все то, на что были способны. Наши ноги в новеньких ботинках выстукивали ритм о деревянные доски сцены, идеально звуча в унисон музыке. Наши слаженные с папой действия через некоторое время уступили место импровизации. Мы будто состязались друг с другом – кто кого превзойдет. Зрители стали прихлопывать и притоптывать нам в такт.

В конце концов нам с папой все же пришлось остановиться. Мы уже задыхались, и, если бы продолжили бить чечетку в том же темпе, нам просто не хватило бы воздуха, чтобы петь. Мы выступали где-то с час. На восторженный гомон пришел мистер Купер, который, когда народ потянулся выходу, взял папу под локоть и отвел в сторону.

– Эта, – он показал на меня, – бьет чечетку что надо. Только вот что я тебе скажу, вот она… – он ткнул пальцев в Лейси, – она при желании может устроить настоящий фурор. Я видел, как на нее смотрит публика. В ней есть изюминка. На ней глаз останавливается, понимаешь?

Мне оставалось только радоваться, что рядом нет Клейтона и он не слышит, как нахваливают Лейси. Я все высматривала своего друга, но там, где он обычно сидел и смотрел наше выступление, никого не было. Да и мистер Мейси под занавес не объявил привычное: «А теперь, дорогие друзья, прошу на выход – вас ждет смертельный номер: прыжок с высоты в воду!» Это мне показалось очень странным, потому что Клейтон каждый вечер выступал сразу после нас.

– А сегодня Клейтон прыгать не будет? – спросила я мистера Купера, вмешавшись в его разговор с папой.

– Клейтон считает, что если станет выступать всего несколько раз в неделю, а не каждый день, то его номер будет собирать больше народу. Что ж, поглядим.

Мне очень хотелось спросить, где он сейчас, но я не рискнула это сделать в присутствии папы и мамы.

– Так, мне надо еще заглянуть в другие аттракционы, – промолвил мистер Купер, глянув на часы.

Он вручил деньги папе и удалился. Папа потряс монетами в кулаке и, будто вспомнив о том, что ему говорила мама, сунул их в карман. На этот раз он не дал мне ни гроша. Я попыталась убедить себя в том, что сегодня мне совсем не хочется гулять по лагерю, но у меня ничего не получилось. Планы на вечер надо было менять, и от этого у меня испортилось настроение. Меня с новой силой стала мучить совесть из-за того, что я так грубо поступила с Клейтоном. Теперь даже прощения у него не попросишь! Я вернулась в нашу с Лейси палатку и плюхнулась ничком на койку. Лейси пошла за мной. Присев на краешек своей койки, она прижала к себе скрипку и принялась дергать за струны. Я легла на бок, повернувшись к Лейси спиной. Я все гадала, куда подевался Клейтон. Интересно, что он сейчас делает?

Я даже не подозревала, насколько устала, и потому сразу же провалилась в сон. Проснулась я резко, словно меня кто-то толкнул. Снаружи царила тишина. Выступления заканчивались около десяти, тогда же закрывались и аттракционы, значит сейчас было сильно за десять. Кроме того, когда работал цирк, сквозь ткань палатки в темное время суток виднелся отблеск огней, но сейчас и они были погашены. Откуда-то издалека донесся смех и звуки какого-то музыкального инструмента. Я навострила уши и затаила дыхание. Вроде бы скрипка, а вроде – и нет. Кто бы это мог играть? Я протянула руку к кровати Лейси. Нащупала простыню, одеяло. И больше ничего. Я придвинулась поближе, стала шарить рукой, ожидая, что вот-вот мои пальцы ощутят тепло ее тела. Лейси пропала. Более того, кровать была холодной.

Сестра исчезла, а я лежала, будто бы ожидая каких-то дополнительных доказательств того, что ее в палатке нет. Лейси так давно никуда не сбегала! Резко выдохнув, я встала и высунула из нашего шатра голову. Посмотрела в сторону палатки папы и мамы. Полог на ней был опущен и плотно завязан. До меня донеслось храпение папы.

Я вернулась к своей койке и натянула ботинки. Хорошо, что я легла прямо в платье, потому что в противном случае сейчас мне пришлось бы зажечь лампу, чтобы одеться. Обувшись, я выскользнула из