Собирал человек слова… - Михаил Александрович Булатов Страница 68

Теперь живут рядом братцы-близнецы ездить и ехать (у Даля они в последнем томе — на букву «ять»). Дружно разместились в одном гнезде бывалый, быль, быть — и с ними большая их родня: былина, быт, былой, бывальщина.

Даль считал, что при таком расположении одно слово как бы тянет за собой другое, они выстраиваются звеньями, цепью, гроздьями, понятными становятся смысл и законы образования слов.

Есть в словаре Даля ошибки, оплошности. Простой и простор оказались почему-то в одном гнезде, а дикий и дичь, круг и кружить — в разных. Простим Далю два десятка промахов на двести тысяч слов. Он не был ученым-специалистом. Всю жизнь он творил свой подвиг по велению сердца.

Огромный труд — расселить слова по гнездам. Но ведь тем дело не кончается. Только начинается. На титульном листе Далева словаря напечатано: «Словарь назван толковым, потому что он не только переводит одно слово другим, но толкует, объясняет подробности слов и понятий, им подчиненных…»

Объяснять значение слов — нелегкое занятие. Особенно трудно толковать самые простые слова. Легче объяснить, что такое транспорт, чем что такое грязь или ложка. Обычно в толковых словарях дают развернутые определения слов. Например: «ЛОЖКА — часть столового прибора, предмет, которым наливают или едят жидкости, накладывают или едят полужидкую, рассыпчатую пищу (кашу, кисель и пр.)». Даль боится развернутых определений: они ему кажутся отвлеченными. Он старается говорить короче и точнее: «ЛОЖКА — орудие для хлебания, для еды жидкостей». Дальше указывает, что есть еще разливная ложка.

Где можно, он вообще избегает определений — пытается объяснить одно слово другим, «тем паче десятком других». Гнездо Далева словаря так начинается: «МЛАДОЙ, молодой, нестарый, юный; проживший немного века; невозрастной, невзрослый, незрелый, неперематоревший еще…» Затем следует цепочка подробностей: молодой квас, пиво — неубродившие; молодой месяц — новый и т. д. Слова, помещенные внутри гнезда, также объясняются сходными по значению. Например, в том нее гнезде: «Молодец — юноша, парень, молодой человек; видный, статный, ловкий человек; расторопный, толковый, сметливый, удалой». Или: «Молодцовать, молодечествовать — храбриться, выказывать молодечество и удаль, хвалиться удальством на деле, пускаться в отвагу на славу; насмехаться над кем-нибудь, трунить, дурачить кого». Такой способ толкования позволяет Далю пустить в дело огромные нетронутые запасы местных слов. Он их приспосабливает для объяснений и дополнений, просто приводит для сведения. И наоборот: объясняя привычные слова, открывает новые, удивительные значения, которые они приобрели в разных местах. Узнаем вдруг, что слово густи́ означает в западных губерниях выть, плакать навзрыд, реветь, гудеть.

И тут же узнаем, что в Новгородской губернии гудеть означает манить, обольщать, обманывать, надувать и что отсюда появилось слово гуда́ла, или огудала, то есть плут, мошенник, ловкий обманщик.

Особые отношения у Даля с иностранными словами. Он все старается перевести их на русский язык или подобрать для их объяснения подходящие народные слова. Он хочет показать, что у нас почти всегда найдется слово, равносильное по смыслу и по точности иностранному. Иной раз Даль переступает границу — предложенные им слова вызывают улыбку. Вместо слова климат он советует погодье, вместо адрес — насыл, вместо атмосфера — колоземица или мироколица, вместо гимнастика — ловкосилие (а гимнаст — ловкосил), вместо автомат — самодвига, живуля, живыш. Народ очень точно чувствует слово и сам постепенно определяет состав своего языка. Сто лет прошло с тех пор, как вышел Далев словарь. Множество замечательно метких и красочных народных слов сохранил он для нас. Но вот предложенные Далем самодвиги и колоземицы не привились, не прижились. Видно, не нужны были. Народ во всем, и в языке тоже, не любит нарочитого, навязанного.

Пониманию слов помогают примеры. Среди них главные — пословицы, поговорки. Вспомним: каждую пословицу Даль записывал на двух «ремешках» — для сборника и для словаря. Даль говорил, что примеров хорошей русской речи у нас мало, потому решил он включить в словарь все пословицы и поговорки, сколько добыл и собрал. «Толковый словарь» стал как бы новым изданием сборника «Пословицы русского народа». Тридцать с лишним тысяч пословиц вошли в словарь и расселились по гнездам в зависимости от слова, которое должны объяснить.

Оказалось, можно поставить рядом две пословицы и показать тончайшие оттенки в значениях слова. Среди примеров к слову сказывать находим: «Нужда придет, сама скажется» (то есть обнаружит себя, объявится), и рядом — «Сказался груздем, ин полезай в кузов» (то есть назвался). Возле слова сказывать приведено для примера пятьдесят пять пословиц и поговорок!

Влезаешь в словарь — и все больше убеждаешься: нужно было прожить жизнь Даля, чтобы составить такой. Кажется, слова собраны, и расставлены, и объяснены, и примеры приведены — чего ж еще? Но Даля переполняют, через край выплескиваются его знания, бывалость, опыт. Науки и ремесла, производства и промыслы, орудия труда и предметы обихода, народные обычаи, занятия, поверья, нравы — словарь насыщен сведениями до предела. Иногда перенасыщен: тогда, как в растворе, они выпадают кристаллами — толкования слов разворачиваются в заметки, статейки, очерки о народной жизни, которую так хорошо знал Владимир Иванович Даль.

Скупые заметки увлекательнее иных Далевых рассказов и повестей. Это как бы рассказы Даля, из которых убрано то, что ему менее всего удавалось: попытки придумать для героев приключения. Зато осталось в них то, что Даль умел лучше всего: описания обстановки, образа жизни, быта. Из заметок в словаре узнаем, в каких избах жили крестьяне, какие печи топили, на каких телегах ездили, как сохою поле пахали, как боронили, какие щи хлебали, как невест сватали, какие платки на голову повязывали и какими руки утирали. Узнаем, какие барки по Волге плавали и как их бурлаки тянули. Для нас бурлаки — толпа изнуренных, запряженных в