Собирал человек слова… - Михаил Александрович Булатов Страница 56

Здесь все есть — покупай что хочешь! Меха, кожи, шапки, чулки, валенки, рукавицы. Из села Богородского — рукавицы кожаные, привозят на ярмарку сразу полмиллиона пар. Приказчики заученно наматывают куски ткани на деревянный аршин. Звонкие горы посуды огрузили полки. Катаются по прилавкам красные шары сыров. Выстроились сахарные головы, обернутые в синие бумажные мундиры.

На одном краю ярмарки сгрудились новые телеги, пахнут дегтем, — уперся в небо частый лес оглобель. Сундуки, сибирские и павловские, простые и окованные, одноцветные, темные и расписные, громоздятся один на другой, тянутся рядами, как дома в городе, образуя улицы и переулки. Привозят на ярмарку двести тысяч сундуков. Особый спрос на макарьевские: шесть сундуков вкладываются один в другой, как матрешки. Золотые скирды мочалы сверкают под солнцем, словно поставленные прямо на землю соборные купола.

Месяц и десять дней движется, гудит, переливается красками ярмарка.

Идет по ярмарке худой носатый человек, нижегородский чиновник Даль.

Ничего не покупает. Слушает ярмарочный гул. Выдергивает из гула слова, прибаутки, пословицы — точно золотых рыбок из омута.

Сворачивает в ряды, где торгуют выделанной кожею. Яловые кожи из губерний Владимирской, Сибирской, Казанской, Вятской, Костромской, а также из Нижегородской, где производятся в Арзамасе, Выездной слободе, в деревне Тубанаевке и окрестных селениях Васильевского уезда. Юфть из Казани, Сызрани, из Слободского, Мурома, с заводов Московской губернии.

Нужно расчленить шум толпы, слитный гомон торговых рядов. Разъединить на слова симбирские, казанские, костромские. Ухватить новые имена давно знакомых предметов. И оттого сам предмет вдруг увидеть по-новому.

Запомнить к слову сказанную пословицу. Заглянуть в балаган, когда алым пламенем взметнется занавес, и наслаждаться прибаутками и присказками раёшников. Поймать мужика-скомороха, того, что бродит по ярмарке со своею волынкою из цельной телячьей шкуры, веселит народ, свистя всеми птичьими посвистами и разговаривая один за троих, — узнать от него, что на медяки, собранные в дурацкий колпак, он содержит семью, из них же платит подати.

Месяц и десять дней кричит, разговаривает, поет, торгуется ярмарка. И каждый вечер приносит Даль домой несметные сокровища, единственные, за которые не берут на ярмарке денег, — только подбирай.

Дома он раскладывает слова по полочкам в своих хранилищах. Каждую пословицу переписывает дважды на узких полосках бумаги (Даль называет их «ремешками»). Один «ремешок» пойдет как пример для пояснения слов, другой — вклеивается в тетрадь, предназначенную для сбора пословиц. Таких тетрадей уже сто восемьдесят. И надо что-то делать с ними. Игра расчетом красна. А еще говорят на ярмарке:

«То не в рост, что из горсти в горсть».

Без пословицы не проживешь.

Пословица недаром молвится.

Пословица — всем делам помощница.

Добрая пословица не в бровь, а прямо в глаз.

На твою спесь пословица есть.

Хороша пословица в лад да в масть.

Глупая речь — не пословица.

На рынке пословицы не купишь.

Старая пословица век не сломится.

Пословица не покормница, а с нею добро.

СБОРНИК НАРОДНОЙ МУДРОСТИ

Но пословиц в Далевых тетрадках было не десять. Не десять раз по десять. Не сто раз по десять. Даже не тысячу раз по десять. Больше тридцати тысяч пословиц скопилось в Далевых тетрадках. А точнее — 30 130.

В самом полном собрании, вышедшем в свет до Далева, пословиц насчитывалось десять с лишним тысяч. Три с половиной тысячи из них Даль забраковал: они показались ему не подлинно народными. Даль объяснял, что из разного рода сборников взял вообще очень мало. Главный источник его богатства — речь народа.