Наш человек в Киеве - Евгений Львович Зубарев Страница 5

«В помещении Киевского городского дома учителя (ул. Владимирская, дом 57) пройдёт массовое мероприятие с участием официальных лиц – депутатов всех уровней, чиновников, а также местной элиты. Будут руководитель фракции ВО „Свобода“ в Киевсовете Юрий Сиротюк, народный депутат Украины Андрей Ильенко, группа „Хорея казацкая“, кобзари Тарас Силенко, Василий Лютый, Святослав Силенко, лидер группы „Тень Солнца“ Сергей Василюк и группа „PoliКарп“ и другие».

Националисты в Доме учителя – что может быть познавательнее для примерных учеников? Я захлопнул ноутбук, взял камеру и, поразмыслив, ещё и штатив. Он, конечно, неудобный и тяжёлый, но знаем мы эти мероприятия с участием официальных лиц – пока все не выговорятся, мероприятие не закончится, а руки у меня не казённые.

В дверях на улицу мне попалась уборщица, она же администратор хостела – немолодая грузная женщина в линялом халате со шваброй и ведром в натруженных руках.

– Ох, молодой человек, здравствуйте. Хорошо, что я вас встретила. Вы ведь не уезжаете? – она подозрительно покосилась на штатив в чехле у меня за спиной и сумку с камерой в левой руке.

– Здравствуйте, вроде нет, ещё не уезжаю.

– А когда уезжаете?

Меня удивила её настойчивость, но я ответил максимально честно:

– Недели через две, наверное.

– Ах, значит, продлевать будете? Меня, между прочим, Алёной Григорьевной зовут, – обрадовалась она и поставила швабру с ведром на пол.

Я уж подумал, что она хочет денег за продление прямо сейчас, но она улыбнулась и торжественно сказала мне:

– Вы нам за три дня аванс переплатили, оказывается. Нужно меньше было платить. А если вы ещё на две недели остаётесь, то мы ещё меньше возьмём, скидка вам полагается. Вы же не съедете от нас?

До меня дошло, что меня тут любят как единственного клиента и не хотят терять. Разбежались клиенты-то после Революции Достоинства.

– Вообще, я думал съехать, поискать место подешевле, – мстительно признался я. – Но если вы дадите скидку…

– Дадим-дадим, вдвое ниже будет вам всё – и проживание, и стирка, и уборка, и охрана, – затянула Алёна Григорьевна перечисление своих платных услуг, но я прервал её кивком.

– Я согласен, спасибо. Мне надо идти.

– А куда? – спросила она меня вдруг с какой-то сельской простотой.

Было ясно, что она хочет понять, кто я такой и зачем приехал в Киев. Но ведь я так и не продумал нормальной легенды – версия с зубами мне вдруг показалась совсем неубедительной для этой чуткой, видавшей виды женщины.

– Я – физик-ядерщик, приехал сюда по делу государственной важности, – вспомнил я свою вузовскую специальность.

– С нашими государственными людьми будете встречаться? – всплеснула она руками.

– Да, но это неофициально, – сообщил я с максимально суровым выражением лица.

– Вот я всегда говорила, что все эти ссоры между Россией и Украиной только для виду. А на самом деле мы сотрудничаем, правда ведь? Вы не подумайте на всех, я русская, дети мои русские, да мы тут все русские, нет у нас никакой злобы к русским, откуда, ведь мы сами русские… – затараторила она обрадованно, и я не стал её ни в чем разубеждать, а просто пошёл наверх по лесенке из этого тёмного полуподвала, помахав вниз на прощание свободной рукой.

Я дошёл до первой попавшейся «Пузатой хаты»[1] и, пока завтракал там, размышлял, не свалял ли я дурака со своей легендой. Пойдёт ли Алёна Григорьевна в местное гестапо сразу или немного подождёт.

Допив компот, я пришёл к выводу, что она сообщит обо мне только по истечении срока моего проживания, то есть как минимум через две недели, иначе потеряет кучу денег. А никакое гестапо возмещать чужие убытки никогда не будет.

Выходя из столовой, я увидел у стены знакомую лохматую скотиняку. Рыжая дворняга, скорбно ссутулившись, сидела у дверей, положив грустную морду на банку с мелочью. Банка была привязана к лохматой груди жёлто-синими лентами, ещё несколько таких ленточек украшали туловище пса в самых неожиданных местах от передних лап до хвоста.

На моих глазах сердобольная бабушка, выходя из столовой, потянулась к банке, бросив туда несколько монет. Дворняга не шелохнулась, только сделалась совсем несчастной, и тогда бабушка полезла в кошелёк. Выудив оттуда несколько бумажек, она стала искать среди них самую мелкую, одногривенную, когда рыжая морда вдруг метнулась с места вертикально вверх, как кобра, цапнула в зубы несколько банкнот прямо из неловких морщинистых рук, после чего пулей понеслась по Крещатику, петляя между прохожими точь-в-точь как умная самонаводящаяся ракета уходит от ракет ПВО.

– Ах ты, гадина какая! – завопила потрясённая бабушка, бросившись вслед за дворнягой на удивление энергично, будто всю жизнь только и бегала за собаками, ворующими деньги.

– Стой, скотиняка! Держите её, люди добрые! Держите её!

Бабушка утряслась за собакой куда-то в сторону Майдана, а я неторопливо пошёл в противоположную сторону, по дороге размышляя о вероятности встретить двух разных рыжих дворняг-попрошаек в одном городе.

Дом учителя на улице Владимирской оказался типовым домом культуры, которых в Советском Союзе было по одному проекту понастроено несчитано от Одессы до Магадана.

Несмотря на предполагаемый официоз, мероприятие неожиданно привлекло огромное количество народу – уже на подходе к зданию во дворах клубились толпы чубатых хлопцев и тётеньки в распахнутых пуховиках – чтоб было видно вышиванку. Мелькали также граждане с гитарами, дудками и даже лютнями, насколько я мог опознать этот редкий музыкальный инструмент.

При входе в здание никто вопросов не задавал, но после гардероба я увидел посты охраны из добрых молодцев с чубами и дубинками наперевес возле каждой из дверей, ведущей в актовый зал.

Понаблюдав за ними с минуту, я понял, что молодцы не спрашивают документы или приглашения, но строго оценивают публику по внешнему виду. Так, длинноволосого юношу в обтягивающих джинсах и такой же приталенной кофточке, да ещё в розовых очках и с тоннелями в каждой мочке, обозвали хипстером и прогнали переодеваться.

Я вытащил камеру из сумки, положил штатив на плечо, выпятил свою многострадальную челюсть вперёд и пошёл к ближайшей двери.

Молодцы безропотно расступились, а один даже придержал дверь, чтоб мне было удобно заходить в зал со штативом.

В зале на узкой площадке перед сценой уже выстроилась шеренга телекамер, и операторы оттуда смотрели на меня отнюдь не дружелюбно.

– Ты откуда тут взялся, людина? – с неожиданной злобой спросил меня ближайший коллега, огромного роста громила в красных шароварах, красно-белой вышиванке и с чубом размером с гребень динозавра. – Семь камер только аккредитовали, для тебя тут места нет, ты