Звезда морей - Джозеф Виктор О'Коннор Страница 44

1847 год

— Блудная книга возвращается к своему хозяину, — процедил он сквозь зубы, выпуская изо рта густой сизый дым.

— Вы только за этим хотели встретиться? Чтобы отдать мне книгу?

Мерридит равнодушно пожал плечами.

— За чем же еще?

— Оставьте ее себе.

— Не хочу лишать вас эстетического удовольствия, старина.

— Я уже прочитал.

— М-м. Я тоже. — Кингскорт серагию кивнул, убрал книгу в карман. — За один присест прочел до половины. Вчера вечером. Несколько раз чуть не прослезился. А потом так разволновался, что не сумел заснуть. Просидел почти до рассвета, дочитал до конца. Талантливый малый этот Белл, не так ли. Мрак и прочее. Необъяснимо. Так притирает слова друг к другу, что искры летят.

— Что вы имеете в виду?

Диксон смотрел на него с изумленным любопыт ством.

— Лишь то, что книга великолепна. Вы не находите? Я не особо сведущ в литературе, но это, черт возьми, гениальный роман. — Он сделал большой глоток, вытер губы рукавом. — Боже мой, он… нет, я вовсе не утверждаю, что все критики со мной согласятся. Пожалуй, что и нет, завистливые плуты. У них-то самих не вышло, вот они и злобствуют. Не все, конечно, но вам, несомненно, знаком этот тип. Но заметят книгу обязательно, в Лондоне — все критики до единого. Да и в Нью-Йорке, коли на то пошло.

Мерридит, не мигая, смотрел на Диксона поверх бокала. Медленно поставил бокал на стоя, затянулся сигарой. Взял карты, принялся тасовать.

— Боже мой, эти камни. Эти пустоши. Наверняка Коннемара, хоть автор весьма хитроумно это скрыл. Коннемара, Йоркшир, всё бедные края. И еще кое-что. Универсальный философский дух. Сродни поэзии Китса. Не правда ли? Повторяющийся мотив пейзажа, который фактически действующее лицо — я имею в виду, как его характеризует автор.

Заурядный сочинитель довольствовался бы описанием, какой-нибудь пьяница с Граб-стрит[46], который выучился пользоваться словарем синонимов.

— Мерридит…

— Вы случайно с ним не знакомы? С талантливым мистером Беллом?

— Нет.

— Если вдруг наткнетесь на него, непременно скажите ему, что у него появился поклонник. Этого ведь нельзя исключить? Что вы встретите его в ваших литературных странствиях?

— Насколько мне известно, это псевдоним.

— Ага! Я так и думал, iп vino veritas. — Он засмеялся, стряхнул пепел с рукава. — Что ж, остается ждать, когда вы признаете собственное детище.

— Признаю?

— Я умею проигрывать. Беру свои слова обратно. — Лорд Кингскорт поставил бокал на стол, сжал правую ладонь Диксона. — Вы лучше, чем я о вас думал, мистер Белл. От души поздравляю. Вы творец. Все-таки.

— Мерридит…

Тот отрывисто засмеялся и покачал головой.

— Знаете, Диксон, я ведь всегда считал вас просто-напросто идиотом. Одним из тех дилетантов, которые стремятся во что бы то ни стало произвести впечатление на читателя заурядными рассказами и шаблонными статейками. Борзописцем, который пойдет на любую низость, лишь бы им восхищались, и ради этого готов описывать даже агонию умирающих. Теперь же — что ж, теперь я вижу, кто вы на самом деле. Пелена спала с моих глаз.

— Послушайте, Мерридит.

— И как проницательно вы описываете женскую душу. Разумеется, мы оба знаем. с кого списана ваша героиня. Вы изображаете ее с удивительной нежностью — по крайней мере, так мне показалось Вы поняли ее, как никто. Не возражаете, если я отдам ей книгу? Хотя вы, наверное, предпочитаете сделать это самостоятельно. Так она еще больше обрадуется.

— Мерридит, ради Бога, я не Эллис Беля.

— Да. — Лорд Кингскорт холодно улыбнулся. — Вы не Эллис Белл, не так ли?

Диксон почувствовал, что в лицо ему плеснули шампанским, хотя даже не заметил, как лорд Кингскорт поднял бокал. Глаза щипало, и когда Диксон наконец вытер лицо, увидел, что Мерридит стоит рядом, приложив салфетку к манжете. Лорд Кингскорт трясся от гнева, хотя и старался обуздать дрожь. Наконец он хрипло проговорил:

— Еще хоть раз приблизитесь к матери моих детей, и я перережу вам глотку. Вы поняли меня?

— Катитесь в ад. Если вас там примут.

— Куда-куда, мой милый?

— Ты слышал куда, ублюдок.

От удара Диксон рухнул на пол, забрызгав смокинг кровью и слюной. К ним подбежал старший стюард, но Мерридит его оттолкнул. Взял бокал Диксона и вылил на него остатки шампанского. Дрожащей рукой поставил бокал обратно на стол.

— Мой вам совет, маленький бвана. В следующий раз, садясь играть с дьяволом, убедитесь, что у вас хорошие карты.

И граф плюнул. Плюнул на своего врага. А его враг вытер плевок с лица.

Спою тебе песню о доме, сынок: я очень его любил.

Но посевы погибли, скотина издохла, люди лишились сил,

Мне нечем было платить налог, я остался совсем один,

И мне пришлось уехать из дома: оставил я Скибберин.

В декабрьскую стужу хозяин с шерифом — еще рассвет не погас! —

Явились, точно враги-иноземцы, чтоб из дому выгнать нас.

Они спалили наш дом дотла, повергли нас в горький сплин,

И мне пришлось уехать из дома: оставил я Скибберин.

Мой милый отец, наступит тот день, взлетит к небу гневный крик —

И встанут ирландцы плечом к плечу, и юноша, и старик.

Вослед за мной под зеленым флагом пойдут они, как один,

И мы начертаем девиз на флаге:

«Отмщенье за Скибберин».

Глава 15

ОТЕЦ И СЫН

Рассказ о том, что случилось утром на двенадцатый день путешествия; разговор лорда Кингскорта и Джонатана Мерридита; Малви приближается к своей ужасной цели

33°01’W, 50°05’N

07.45 утра

— Еще раз запнешься, и я тебя высеку. Выбирай. Итак, что такое слабый ветер?

Ухмыляющийся оскал клавиш рояля, пламя свечи отражается в блестящем черном дереве, пляшет, горит, из золотого становится жемчужным, танцует с отражением на черном рояле: копия. Подделка? Скелет величественного, некогда водившегося повсеместно Megalocerous Hibernicus, ирландского оленя, полые трубки рогов крылья грифона.

— Т-т-такой, при к-к-котором в-в-оенный к-к-ко-рабль в хорошем состоянии на всех п-п-парусах идет по с-с-покойному морю со с-с-коростью один или два узла, с-с-сэр.

Величественный и некогда водившийся повсеместно Дэниел Хэртон Эрард О’Коннелл смотрит холодно как выгравированный ворон. Правда? Мама?

— Правильно, Девид. А очень сильный ветер?

— Т-т-такой. при котором тот же к-к-орабль идет в к-к-крутой бейдевинд, сэр.

— Ураган? Быстро. И не заикайся.

— Папа, не надо. Папа, мне страшно.

Величественная челюсть в некогда водившейся повсеместно руке, скелетоподобный рот изрыгает пламя. Падает крышка рояля. Внутри грохочут