Преклони предо мною колена - Богумил Ржига Страница 40

Пани, шурша платьем, легко и воздушно вплывает в комнату. Как бабочка. Одета в синий атлас, узкие бедра, почти детские. Ей не дано потолстеть. Срезанный подбородок создает впечатление моложавости. Даже чепец на темных волосах не кажется сидящим прочно. Он из тонкого шелка, похож на сетку. Словно вдова превратилась в девушку.

— Пани Алена. — Марек встает и кланяется.

— Вы были в Праге, — отвечает пани. — Я соскучилась.

— Мы рады, что снова дома, — улыбается Марек. Он видит ее изменившуюся внешность и чувствует, что ее беспокоит какая-то мысль. Но какая? Марек вспоминает о своем долге папу Иерониму и тут же говорит о нем пани. Он любит, чтобы все было ясно.

— Я пригласила тебя на обед, — отвлекает его пани Алена.

Однако кушанья еще не готовы, и она зовет Марека посмотреть двор и дом. Ее муж никогда ничего не показывал чужим людям. Почему бы пани Алене не похвастать? Есть чем. Амбары во дворе полны-полнехоньки зерном, мукой, крупами, вяленой рыбой, воском, медом, кореньями, черными и цветными кожами, мехами, сукнами, полотнами, деревом, оловом, свинцом, серебром. Остается отгрузить и продать этот товар. Пани Алена отворяет дубовые двери, обитые железом, и зовет Марека в помещение с двумя узенькими оконцами. Вдоль одной из стен — деревянные полки с перинами, подушками и думками на семнадцать постелей (не в суровых наволочках, а в батистовых, как бы между прочим поясняет пани Алена), около другой стены тяжелые сундуки, которые еле закрываются. Что в них? Парча, атлас, бархат, шелк, вуаль, покрывала и шлейфы. Женские пояса с красивыми застежками, браслеты, медальоны с изображением агнца божьего, ожерелья, перстни, нитки жемчуга, украшения с рубинами и бирюзой. Серебряные столовые приборы, солонки, чашки с зубцами, с плоскими крышками, кубки с чеканкой. Богатство, блеск. Му́ка для алчного сердца. Капкан для расчетливого ума.

Марек восхищается, расхваливает, обращает внимание на разные мелочи, но в душе остается спокойным и равнодушным. Пани Алена чувствует его холодность и поджимает губы. Ногти ее длинных пальцев впились в ладони. В первом туре она потерпела поражение. Признается себе в этом откровенно, ибо по отношению к себе она беспристрастна и сурова. Хотела получить преимущество над Мареком. Не удалось.

С терпеливостью опытной женщины, знающей свою цель, она приглашает Марека к столу. Рыба, приготовленная разными способами, птица, дичь, пирожки, ароматные сладости, белое вино из Австрии, красное из Италии. Марек с удовольствием ест и пьет, у пани Алены аппетит не столь хорош. Ее расчетливая уверенность несколько поколеблена. Теперь она пытается разжалобить Марека. Ей, одинокой, слабой женщине, трудно вести обширные торговые дела. Купцы так и норовят провести ее и одурачить. Ей нужен управляющий. Само собой — мужчина. Лучше молодой, образованный и способный к торговле. Не заинтересует ли Марека такая сложная работа?

— Благодарю вас, пани. — Марек почтительно кланяется, глядя в глаза пани Алене. Он видит, как они вдруг потемнели. — Я не могу принять ваше предложение. Я вернулся бы к тому, от чего я уже однажды отказался.

— Даже как компаньон? — спрашивает напряженно пани Алена, и в глазах ее вспыхивают враждебные огоньки.

— Даже как компаньон, — решительно отказывается Марек. — Купец из меня никогда не получится.

— Молодой человек должен уметь приказать себе, — холодно говорит пани Алена. Таким же тоном она уже выговаривала однажды Мареку по поводу Анделы.

Прощаются они вежливо, но сухо. О пане Иерониме не проронили ни слова. Будто с его телом отошли в землю и его заслуги. Пани Алена напоминает Мареку о долге в пять коп грошей. Он может не спешить с выплатой. Достаточно ли ему срока в четверть года? Достаточно.

Марек понимает, что внешне в отношении к нему пани Алены не изменилось почти ничего. Но в душе ее произошел скрытый, незаметный сдвиг. От возможной дружбы к враждебности.

И все же Марек рад: он сохранил свободу. Пани Алена женщина коварная. Когда пан Иероним был жив, она разыгрывала суровую монахиню. Для чего ей понадобился Марек? Теперь уж ни для чего. Марек верен своей любви к одной-единственной женщине, единственной из всех.

Вечер 24 июня в Кутной Горе. Фейерверк, стрельба аркебуз, факелы, бросаемые с башен костелов и с верхнего этажа Влашского двора, трубачи на Верхнем и Нижнем рынках. Стремление превратить кутногорскую ночь в сияющий день. Зажечь факел славы. Известить весь мир, что пан Иржи из Кунштата и Подебрад сегодня на почетном сейме выбран правителем всех чешских общин, признающих веру чашников. И что за него голосовали не только все паны-подобои, но и некоторые паны-католики: Зденек из Штернберка, Индржих из Михаловиц, Микулаш из Лобковиц, Буриан из Гудштейна.

Что привлекает их в пане Иржи? Он умеет сказать слово укоризненное и слово приветливое. Его миротворство можно признать мудрым. Он заявляет, что не следует ненавидеть своих врагов. Он выступает как государственный деятель, в котором не может ошибиться даже самый осторожный дворянин. Он может быть дерзок в своих поступках. Он жаждет свершить нечто великое. Конечно, ему не достать звезду с неба. Так высоко он не залетает. Он заботится о порядке в королевстве. А это немало.

Кавалькада чешских дворян во главе с паном Иржи. Блеск оружия и украшений, развевающиеся знамена. Триумфальные ворота, речи, поклоны, обряды. Кутная Гора может сегодня веселиться до утра. Это в ее обычаях. Однажды ей придется за это расплатиться. Но когда? Не раньше, чем на Страшном суде.

Пан Иржи подзывает к себе Марека. Сдержанным кивком. Марек оказывается бок о бок с конем пана Иржи. Доверие пана ему льстит.

— Слушай внимательно, что я тебе скажу, — поворачивает к нему голову пан Иржи.

— Да, пан, — шевелит губами Марек.

— Иди сегодня ночевать к пану Михалу из Калька.

— Благодарю, пан.

— Попроси, чтобы он открыл мне кредит.

— На какую сумму, пан?

— На самую большую, какую имеет в наличии.

— Условия?

— Чем больше сумма, тем лучше условия.

— Я имею полномочия?

— Имеешь. Требуй, как я.

Крики людей невозможно унять. Фейерверк все еще сверкает. Блуждающие огоньки факелов дразнят звезды. Но историю продвигает на шаг вперед серебро купцов. Может быть, и венгерские дукаты, пока они есть в карманах купцов.

Пан Михал внимательно слушает Марека. Лицо его серьезно. Волнение выдают только пальцы — они нервно крутят нижнюю серебряную пуговицу. Ему лестно, что Марек в чести у пана Иржи. Он чувствует, что его отличили, сделав такое заманчивое предложение. Но, как и в каждом купце, в нем существуют