Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков Страница 4

7 августа в Архангельск вернулись члены дипломатического корпуса. Они прибыли из Мурманска и Кандалакши на судах в сопровождении внушительного военного эскорта.

На пристани состоялось очередное чествование, теперь уже не военных, а дипломатических представителей. Слово для приветствия дали Николаю Васильевичу Чайковскому. Он был представлен союзникам как глава Верховного управления Северной областью.

Все случилось именно так, как и планировалось еще в июле. Совершив военный переворот, капитан второго ранга Чаплин передал власть на освобожденной территории гражданскому правительству, оставшись командиром немногочисленного отряда русских добровольцев, куда записалось в первые дни после переворота около пятисот человек, в основном патриотически настроенная молодежь.

Большинство находившихся в это время в Архангельске офицеров, более двух тысяч, не спешило встать под знамена белого движения и союзников. Они не хотели воевать. Гораздо проще было прожигать жизнь в ночных заведениях и ругать на чем свет стоит большевиков и союзников. Первых за то, что уничтожили Россию, вторых – за само присутствие на Севере.

Слово интервенция в русском языке имеет четко выраженный негативный оттенок. Разумеется, первоначально союзники не знали про такой расклад и долго не могли понять, почему эти русские вечно всем недовольны.

Услышав фамилию новоиспеченного главы правительства французский посол Нуланс удивился:

– Чайковский? Он не родственник великому композитору?

– Нет, – шепнул ему в ответ третий секретарь посольства граф де Робиен, – просто однофамилец.

– А похож, и борода такая же!

– Совсем не похож, композитор был совершенно другой, я видел фотографическую карточку, ничего общего.

По случаю прибытия дипломатов Антанты на площади был организован митинг.

– В этот торжественный день, – начал свою речь Чайковский, – мы приветствуем дипломатический корпус стран союзниц на освобожденной от большевиков русской земле.

Площадь накрыло громом оваций.

– Наша цель – воссоздание единой всероссийской государственной власти на основе воли народа, выраженной на выборах в Учредительное собрание.

Мы за восстановление единой и неделимой России в составе с отторгнутыми у неё силой областями и территориями. Мы за восстановление попранных свобод, завоеванных революцией, за власть Учредительного собрания, земства и городских выборных дум.

В этой работе Верховное управление Северной области надеется на помощь правительств народов Англии, Америки, Франции. С их поддержкой мы рассчитываем победить голод и финансовые затруднения, обеспечить установление прочного правопорядка и охрану интересов труда.

Публика снова начала аплодировать. Чайковский завершил выступление, сделал шаг в сторону и остался у трибуны. С противоположного конца площадки к трибуне прошел дуайен дипломатического корпуса американец Дэвид Френсис. Они были знакомы давно, общались еще в бытность посольства в Петрограде и Вологде. Джентльмены не виделись чуть более месяца, но Чайковский сразу же обратил внимание: посол нездоров, он сильно похудел, выглядел очень уставшим и утомленным.

– Господа, – начал свою речь Френсис, – президент Соединенных Штатов Вудро Вильсон в доктрине внешнеполитической деятельности нашей страны определил в числе важных задач помощь дружественному Америке русскому народу, и поэтому мы здесь.

Чайковский, большую часть жизни проживший за границей и великолепно владевший английским, перевел. Площадь разразилась овациями.

– Мы будем помогать свободному русскому демократическому правительству всеми силами и на этом примере покажем все величие демократической идеи. Пользуясь случаем, хочу сказать, что силы Германии сломлены, мир будет заключен в ближайшие три месяца, и это станет нашей общей победой, победой стран Антанты и русских демократических сил, оставшихся верными союзному долгу.

Митинг закончился, войска союзников прошли торжественным маршем, некоторые роты сразу же были отправлены на фронт.

Командование союзников понимало, что необходимо закрепиться на рубежах как можно дальше от Архангельска и занять оборону. Территория освобожденной Северной области превосходила границы средне-европейского государства, а под ружьем объединенных антибольшевистских сил в середине августа 1918 года было едва ли больше трех тысяч штыков.

Горячие головы хоть и мечтали о быстром продвижении на юг, захвате Вологды, Ярославля и открытой дороге на Москву, но сил союзникам хватило только на локальные стычки с большевиками, как правило, силами одной-двух рот и создание линии обороны на расстоянии от 200 до 300 верст от Архангельска.

Глава 2

«Победа – это важно, но не любой ценой! – Сказал в кругу подчиненных британский генерал Фредерик Пуль, сразу же по прибытии в Архангельск назначенный Главнокомандующим воинскими частями. – Мы должны использовать фактор внезапности и отсутствие у противника регулярных войск, чтобы закрепиться на занятых позициях. После этого необходимо дождаться подкрепления и уж потом думать о наступлении».

Отогнав большевиков на максимальное расстояние от Архангельска, необходимо было подумать об обороне. Сил для дальнейшего наступления не было. Сил не было и для защиты уже отвоеванных у большевиков территорий, и генерал пережил немало неприятных минут, доказывая представителям дипломатического корпуса, что ворваться на плечах противника в Вологду, отстоящую от Архангельска почти на семьсот с лишним миль, имея под ружьем разномастное, далеко не первоклассное войско в количестве всего двух тысяч штыков – это совершенное безумие.

Взять людей было негде. Запись в Славяно-Британский Легион, которая началась сразу же после захвата города, сначала шла активно, но к концу августа почти прекратилась. Население, даже те, кто имел звания и чины, не спешило встать под союзные знамена. Это крайне раздражало британского генерала.

Главнокомандующий русскими добровольцами капитан второго ранга Чаплин имел с Пулем долгие беседы, пытался сказать ему, что русские долго запрягают, но быстро ездят, что большевики озлобили против себя население в тех местах, где уже побывали, что там надо набирать призывников для новой русской армии, которая покроет себя славой побед над большевиками. Англичанин слушал, вежливо улыбался и не верил.

Он всю жизнь прослужил в британских колониях и точно знал, что никакие вспомогательные части, а белогвардейцев он считал именно такими, не в состоянии обеспечить успех кампании. Британцев под его началом было явно недостаточно, французы тоже не внушали генералу доверия, как и другие национальные отряды.

Выход ему виделся один. Суровая дисциплина на подконтрольной территории. Подчинение гражданской администрации военному командованию, ограничение свободы прессы, митингов и демонстраций, полное единение вокруг главнокомандующего.

Чаплин разделял взгляды Пуля, но постоянно говорил:

– Дайте срок, господин генерал, и я создам боеспособную русскую армию. Первые победы заставят людей поверить белой идее и принять нашу сторону. Я имею в виду тех, кто сейчас выжидает. Таких очень много, особенно в Архангельске.

Пуль согласно кивал головой. Офицеры отлично понимали друг друга, ведь языкового барьера между ними не было.

На следующий день после помпезной встречи представителей дипкорпуса в новоиспеченном правительстве, названном Верховным Управлением Северной области,