Путешествие к вратам мудрости - Джон Бойн Страница 39

– Не узнаешь меня, брат? – ответил он и сдернул волчью маску с лица. – Хотя с тех пор много времени утекло, мы оба изменились.

От потрясения я едва дышал, не веря своим глазам.

Это был мой пропавший брат.

Это был Ерут.

Перу

665 г. от Р. Х.

Я частенько пытался предугадать, каким Ялен вернется в мою жизнь, если, конечно, вернется, и всякий раз в моем воображении вырисовывалась одна и та же картина: вот он, разодетый, как подобает богачу, на лихом коне въезжает в нашу деревню вместе с красавицей-женой и целым выводком рыжеволосых детишек. Но чего я вовсе не предвидел, так это столкнуться с ним на задрипанном постоялом дворе в городе Пачакамак[54].

– Не могу поверить, что это ты, – сказал я, когда мы вышли наружу глотнуть ночного воздуха. Вечером похолодало, но сна у нас не было ни в одном глазу, настолько мы были потрясены нашей встречей. – Много лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз.

– Чересчур много для братьев, – отозвался Ялен. – Я уже подумывал, не забыл ли ты меня.

– Ни в коем случае, – помотал головой я. – Каждый день вспоминал о тебе: где ты, жив ли еще, счастлив ли…

– Счастлив? – перебил меня брат, словно я сморозил нечто несусветное. – В этом мире существуют счастливые люди? И много ты таких знаешь? Я буду рад с ними познакомиться. Почему нет, чудеса ведь случаются. Вот и нас с тобой свел шальной случай.

Мы уселись на землю, спиной к каменной кладке подворья.

– А если начистоту, все эти годы я не вспоминал о нашей семье. Не смел, – сказал Ялен.

– Зато мы вспоминали тебя. Все мы.

– Правда? – недоверчиво переспросил он. – Сомневаюсь, что твоя мать сожалела о моем отъезде.

– Ошибаешься, – возразил я. – Хотя она так и не поняла, за что ты ее невзлюбил и почему не выказывал ей ни малейшего уважения. Она ведь не выдала тебя нашему отцу, между прочим.

Брат крайне удивился и попытался заглянуть мне в глаза.

– Я-то думал, она выложит отцу все, как только он вернется домой.

– Ни тогда, ни сейчас мать ни слова не проронила о том, что произошло, клянусь. И Маврей решил, что ты просто сбежал. Но причину побега он так и не выяснил.

Глядя прямо перед собой, брат кивнул, и по выражению его лица я понял, что он сожалеет о своих проказах.

– Это был дурацкий детский розыгрыш, – произнес он наконец неожиданно осипшим голосом – казалось, он вот-вот разрыдается. Наверное, поэтому Ялен принялся кашлять, чтобы я не вообразил, будто он дал слабину. – Я тебе завидовал. Но без всякого злого умысла, просто по малолетству не соображал, что делаю, вот и все. Фаби хорошая женщина, теперь я это понимаю, но я был самолюбив и избалован. Она еще жива? А наш отец?

– Оба живы, – ответил я. – Как и наша старшая сестра и несколько других детей, прижитых отцом за эти годы.

– А точнее – сколько? – спросил брат.

Я молча пересчитывал их, припоминая по именам.

– Семь, – неуверенно ответил я. – Или восемь, кто их разберет. А может, еще сколько-то, о которых я даже не подозреваю.

– И все в обход твоей матери?

– Да. Не забывай, супружеская верность никогда не была величайшим достоинством Маврея. Дети родились от разных женщин из нашей деревни. Вернее, скорее девушек – они нашему отцу больше по вкусу.

– И ему все это сходит с рук?

– Он деревенский старейшина. Если отец или братья девушки возмущаются, Маврей попросту вызывает их на бой. И пока он еще ни разу не валялся в грязи в наказание за свои поступки.

Ялен задумался надолго.

– С ним всегда было трудно, – сказал он наконец, – насколько я помню. Он не из тех, что годами хранят верность одной-единственной женщине. В этом я похож на него.

– Ты изменял своей жене?

– Да я женат никогда не был. Как и наш отец, я предпочитаю разнообразие. А ты, брат?

Я поведал ему историю моей женитьбы, длившейся всего несколько часов, и о том, как торнадо, пронесшийся по нашей деревне, отнял у меня мою возлюбленную Ларитель. И пострадал я вдвойне, ибо она носила нашего ребенка.

– И ты не женился снова? – спросил Ялен, не утруждаясь соболезнованиями, что меня даже позабавило.

– Нет, – ответил я, размышляя, стоит ли рассказывать ему о девушке, которую я повстречал прошлым вечером и которая уже завладела моим сердцем. Но кто знает, надолго ли она или мой брат задержатся в моей жизни, потому я решил пока помалкивать.

– Мужчине нужна женщина, – наставительно произнес Ялен и даже хлопнул ладонью по земле, где мы сидели. – Без женщины его и мужчиной не назовут.

– У меня есть двоюродный брат, зовут его Акаль, – сказал я, – и он не шибко увлекается женщинами.

– Такое случается, – махнул рукой Ялен. – Когда вокруг ни одной женщины, зато полно уступчивых ребят, лучше уж так, чем никак. Но по мне, так нет ничего лучше уютной лощины. А этот Акаль, какой он?

– Парень трудится у меня, отлично ладит с нашими подсобными рабочими, хотя я до сих пор не разобрался, получится ли из него настоящий умелец.

Брат кивнул и отвернулся от меня, и я подумал, не тоскует ли он по семейной жизни, ведь с нами он прожил недолго, сбежав из дома в очень юном возрасте.

– А что твоя жизнь, Ялен? Расскажи, чем ты занимался все это время.

Он вскочил столь порывисто, что я вздрогнул, и зашагал по тропе, пиная пыль сандалиями и наводя меня на мысль, что его редко расспрашивали о нем самом и теперь он не знает, с чего начать.

– Когда я смылся из нашей деревни, – заговорил Ялен, – поначалу я далеко не ушел. Прятался поблизости дней десять, раздумывая, а не вернуться ли обратно и не попросить ли прощения у твоей матери. Маялся, пока до меня не дошло, что унижаться перед ней выше моих сил, и я двинул на север. Шел несколько недель от города к деревне, о которых прежде и не слыхивал, а кое-где не понимал даже языка тамошних людей. В одном из таких мест под названием Балина я нашел работу – учил драться сыновей из знатных семейств, в той части страны потасовкам счету нет. И так я хорошо себя показал, что один богатый торговец специями по имени Конкига послал за мной и предложил мне должность победителя.

– Должность победителя? – Запрокинув голову, я уставился на брата. Подбирая осколки камней, он швырял их