Дорога радости и слез - Донна Эверхарт Страница 36

Когда я заговорила, то не узнала собственного голоса. Он был низким. Я чувствовала себя словно стеклянной и была готова сорваться в любой момент.

– Это Джо Кэлхун. Помните, я рассказывала о нем? Мы познакомились, когда я скиталась после наводнения. Он живет километрах в тридцати от нас. Он помог мне добраться до Кейни-Форк, а потом отвез сюда.

Папа сурово воззрился на Джо.

– Виски-Джо Кэлхун – ваш папаша? – осведомился он.

Я раскрыла от удивления рот и посмотрела сперва на Джо, а потом на папу.

– Он самый, – вскинул подбородок Джо.

– Так я и думал. Спасибо, что помогли нашей дочке. А сейчас будет лучше, если вы нас оставите.

– Я – не отец, – на тон ниже произнес Джо.

– Ну да, ну да, – покивал папа. – Легко сказать. Вот только вы Кэлхун, верно я говорю?

– Пап, он мне помог, – подала голос я.

– И я его за это поблагодарил, а теперь пусть ступает своей дорогой.

Джо выставил перед собой ладони в знак того, что не имеет никаких дурных намерений.

– Хорошо-хорошо. Без проблем.

– Уильям… – умоляющим ломающимся голосом обратилась к папе мама.

Папа не собирался уступать. Несколько громче обычного он промолвил:

– Виски-Джо Кэлхун был самим дьяволом во плоти. Я слышал как минимум от двух людей, что он прикончил человека, с которым играл в карты. В карты! Я не стану привечать у себя Кэлхунов. Кэлхун – Кэлхун и есть, яблоко от яблони недалеко падает.

Я остолбенела от поведения папы. Джо не сделал мне ничего дурного. Он мне помог – только и всего.

– Пап, не надо с ним так разговаривать. Он был очень добр ко мне.

Папа развернулся на каблуках ко мне. Его лицо покраснело, сделавшись цветом совсем как хохолок у дятла.

– Не смей говорить о вещах, о которых ничего не соображаешь. А не то, если придется, я прям здесь и сейчас задам тебе жару!

Лицо у меня сделалось горячим-прегорячим, словно кто-то взял и со всего маху сунул мою голову в огонь.

Я кинула взгляд на маму в поисках поддержки. Может, хоть она его урезонит? Я отказывалась верить своим глазам! Мама отвернулась. Мои родители никогда никому не грубили. Они ни разу меня не ударили. Наверное, все дело в случившемся. Это они так себя ведут из-за смерти Сефа.

Джо кивнул на меня и сказал:

– Ни к чему себя так с ней вести.

В иных обстоятельствах его слова заставили бы папу задуматься, но, впрочем, Джо не стал дожидаться его реакции.

– Повторяю еще раз, – продолжил он, – я не мой отец. Я никогда таким не был и никогда таким не стану.

Он резко надел на себя шляпу и скрылся по той же тропе, что сюда и пришел. Меньше чем через минуту он вернулся снова, держа в руках тюк, который захватил с собой из дому. Проигнорировав бурчание папы, бубнившего что-то о жалких Кэлхунах, Джо вручил мне тюк, а заодно с ним и флягу чистой воды.

– Не надо нам твоих подачек.

Джо даже не посмотрел в папину сторону. Не сводя с меня взгляда, он произнес:

– Это тебе, Уоллис Энн. Считай, что теперь это твое, так что делай с этим, что хочешь.

Затем, подавшись ко мне, он прошептал мне на ухо:

– Если захочешь как-нибудь навестить меня и моих детей, мы будем очень рады. Ты окажешь нам большую честь.

Коснувшись пальцами шляпы в знак прощания с мамой, он пошел прочь. Я схватилась обеими руками за узел, все еще хранивший тепло его тела. Проводив Джо взглядом, я подошла к костру и поставила тюк на землю. Когда я присела, Лейси тут же придвинулась поближе и прижалась ко мне. Ее колотило от холода. Я принялась развязывать веревку. Все это время папа ходил взад-вперед за моей спиной. Он и не думал уступать.

– Я не собираюсь принимать от него никаких подачек, – сплюнул папа в огонь. – Я сам обеспечиваю свою семью. Мне не требуется помощь другого мужчины, особенно Кэлхуна.

У мамы не было сил с ним спорить, и потому она просто отвернулась. Папа тут же перестал возмущаться. Увидев, сколь сильно его поведение тревожит маму, он попытался справиться с одолевавшим его раздражением. Мама присела рядом со мной.

– Давай, Уоллис Энн, продолжай, – промолвила она.

Я сосредоточила все свое внимание на перехватывавшей тюк веревке. Внутри оказалось два одеяла. Под ними – два толстых шерстяных платья с длинными рукавами, которые, скорее всего, принадлежали жене Джо. Еще в узле оказалась жестянка с кофе, мешочек с овсянкой, мешочек с кукурузной мукой и сухие бобы. Еще мы обнаружили здоровенный кусок вяленого мяса, завернутый в белую ткань. Нашлись оловянные кастрюли и кружки, и даже ложки. Джо заодно уложил и пару детских штанов, видимо для Сефа, которые, скорее всего, некогда принадлежали его сыну Лайлу.

Столь щедрые подарки потрясли меня до глубины души. Еда, платье мне и Лейси и три одеяла – одно стеганое и два обычных. Если б меня не огорошила смерть Сефа и неожиданная вспышка гнева папы, я бы обратила внимание на то, как сестра еле заметно сжала мне руку, когда я накинула на ее плечи одеяло. Лейси обхватила его за края, закутываясь в него поплотнее.

Мама забрала у меня еду и отложила ее в сторону. Я взяла то платье, что поменьше – темно-синее с рыжим воротником. Не обронив ни слова, я встала и направилась за сарай. Дрожа, я стянула с себя превратившееся в рубище тряпье, после чего натянула чистое шерстяное платье, пахнувшее кедром – по всей видимости, его хранили в деревянном сундуке. Наконец-то, впервые за много дней, я почувствовала себя человеком. Теперь я была нормально одета. Руки мои оказались по большей части прикрыты, а окантовка платья доходила почти до щиколоток. Мне стало гораздо теплее. Я обратила внимание, как тщательно сшит наряд – нитки стежков были идеально подобраны под цвет платья.

Выйдя из-за сарая, я обратила внимание на вытянутый предмет, прислоненный к дереву, что росло возле тропинки. Подойдя поближе, я увидела, что это лопата, на черенке которой были вырезаны инициалы «Д. К.». Взяв лопату, я направилась с ней к папе.

– Он и это оставил.

Папа посмотрел на лопату, а потом на мое новое платье. Он не выказал ни малейшей радости, но при этом ничего худого мне не сказал.

Взяв второе платье, я поманила сестру.

– Пойдем, Лейси.

Мы снова отправились за сарай. Стоило мне надеть на нее платье, как Лейси тут же принялась ощупывать мягкую ткань. Теперь, когда мы заполучили все это