За кулисами в Турине (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович Страница 33

Пришлось сочинять на ходу правдоподобную версию, выкидывая из реальных событий лишние подробности.

— Магистр взял все свои сбережения и много ценных вещей. На выезде нас обыскала стража. А в Тортоне нас догнал Фабио Моралья с фальшивым указом епископа Генуи.

— Указом? Разве епископ не буллы издает?

— Не знаю. Никогда не сталкивался. Главное, что пергамент такой солидный, печать на веревочке и сам Фабио Моралья со своей репутацией блюстителя закона.

— Перешел на ту сторону силы? — хмыкнул Мятый.

— Я не спрашивал. Они встали впятером и выстрелили в Магистра разными штуками, которые должны помогать против колдунов. Фабио успел похвастаться, что там была освященная пуля, серебро, пуговица от сутаны и еще что-то.

— Убили?

— Убили. Как-то угадали нужное средство. А потом они все умерли.

— Как?

— Предсмертное проклятие.

— Врешь.

— Не вру.

— Если бы колдуны могли мстить после смерти, их бы не жгли на кострах.

— Во-первых, колдунов жгут, а не вешают и не рубят головы, как раз, чтобы избежать предсмертного проклятия.

— Да? Я думал, для красоты. Символично так, очищающее пламя…

— Во-вторых, колдунов надлежит жечь с Божьей помощью. С благословения священника.

— Бог и так все видит.

— И видит, когда колдуна убивают по беспределу ради ограбления, еще и бросив тень на господнего слугу. Господь не помогает беспредельщикам.

— Вот тут поспорю. Я-то жив-здоров.

— Потому что Тодт забрал тебя из каменоломни по папскому предписанию.

— Хм. Но я же до этого как-то дожил.

— Потому что всевидящий Господь знал, что Тодту понадобятся матросы.

Симон когда-то учился в университете, да и жизнь с Магистром несколько подготовила его в плане риторики и оправдания своих интересов Божьим промыслом.

— Ну вот Тодт свою миссию исполнил, но я-то жив.

— Ты теперь веди себя прилично, греши поменьше, так еще и до старости доживешь.

— Да ну ее к черту эту старость. Как по мне, так жизнь в старости переоценена. Когда ты станешь слаб, что уд перестанет стоять, а руки не смогут отбиться от пары придурков из подворотни, так и жить уже незачем. Брошу Тодта к свиньям морским, тьфу! Что он за священник такой? Я от него ругательство подцепил, а не какую-нибудь присказку про святых.

— Можешь говорить «к свиньям господним», если хочешь присказку и не повторять за Тодтом.

— Идея!

— А насчет старости сильные мира сего с тобой не согласятся.

— Богачи, наверное, вообще возраст не чувствуют. Но я-то здесь при чем?

Вечером Мятый присутствовал при разговоре Фредерика с Тодтом. Слушал внимательно и задал себе несколько вопросов.

Первый. Почему, собственно, Фредерик оказался в аббатстве? Если он был в Пьяченце и оттуда приехал на турнир, чтобы встретить дядю Максимилиана и сэра Маккинли, кого из них он рассчитывал здесь найти на ночь глядя?

Второй. Фредерик оставил Маккинли в Пьяченце, хотя и первому, и второму надо было на Рождество в Турин. Почему они не поехали вместе?

Третий. Фредерик проехал в обратную сторону мимо Парпанезе и не узнал ничего про судьбу дяди Максимилиана. В Монце он тоже не появлялся, а то бы знал, что дядя туда не приехал. Какой крюк он сделал и почему?

Четвертый. Почему в компании с Симоном путешествует домосед Пьетро Ладри? На кого он оставил заведение? Мятый не знал, что в тот же день, когда «худший экипаж Средиземноморья» покинул Геную, таверну «У мавра» сожгли злые французы.

Пятый. Фредерик привел Кармину в дом алхимика. Алхимик и Симон уехали в Тортону. Пьетро с ними. На кого оставили Кармину? Или ее взяли с собой?

Шестой. Пьетро отличный повар, а вокруг полный город людей, которые любят покушать. Пьетро с первой попытки нашел бы работу за хорошие деньги. Почему он ведет себя как ученик алхимика? Может быть, какие-то поварские навыки подходят для алхимических задач? Или все сложнее?

Тодт и Мятый обитали в одной келье. Вообще, монахам полагается личная келья каждому, но из-за поспешной подготовки к мистерии население аббатства сильно выросло, и все свободные жилые помещения поделили по справедливости на всех вновь прибывших. Только Устин, как дворянин, получил персональную комнату.

Мятый пошел как бы в сортир, но свернул и побежал к кузне. Тихо-тихо подошел к двери. В щелочку видно, что разожжен горн. Симон что-то варит в тигле, а Пьетро держит вроде бы кузнечные клещи.

— Пятьдесят девять, — сказал Симон.

— Осталось четырнадцать, — ответил Пьетро, — Сегодня?

— Сегодня еще пару и дюжину оставим на завтра. Завтра с утра переходим на фейерверки. К вечеру надо уже готовых пару показать аббату.

Эге. Они вкалывают весь день, а за фейерверки еще не брались? Интересненько. Надо бы заглянуть. Постучаться? Нет. Заподозрят.

Мятый прикинул, насколько плохо, если Симон и Пьетро делают что-то тайное и важное, а Пьетро Ладри его заподозрит. Отбиться от Пьетро можно. И от обоих можно, а не отбиться, так убежать. Но какой интерес в том, чтобы тупо лезть на рожон? Надо будет найти время и повод, чтобы наведаться в кузню и полюбопытствовать, что такое они там варят. Может быть, мессир Фредерик соврал насчет Пьяченцы? Может быть, он перегрузил золото с парома на корабль и поднялся по реке до самого Турина? Может быть, он привел Кармину к алхимику для того, чтобы алхимик помог вывезти ее из Генуи в безопасное место? Если спросить Пьетро, здесь ли Кармина… нет. Фредерик пойдет на турнир. И, если Кармина здесь, то она выйдет в свет вместе с мужем. Завтра.

Мятый тихо-тихо отошел от кузни и наткнулся на отца Жерара.

— Тссс! — Жерар приложил палец к губам.

Мятый кивнул и остановился.

— Тебе тоже интересно, что они там варят? — спросил отец Жерар.

— Ага.

— Отойдем в сторонку, а то вдруг выйдут.

Жерар отошел, и Мятый двинулся за ним. Вместе они прошли мимо нескольких строений. Жерар заговорил первым.

— Ты недавно из каменоломен.

Мятый удивленно уставился на него.

— Подволакиваешь ногу, как будто на ней камень привязан. Бежал, или отсидел и выпустили?

— Как сказать. Вроде и сами выпустили, а вроде и бежал.

Слово за слово, Мятый рассказал про то, кем он был в Генуе, за что попал на каменоломню и как освободился по папскому предписанию. Но по золото болтать не стал.

— Почему ты с отцом Тодтом? — спросил отец Жерар, — Я смотрю, он из совсем другого теста. Он работает в охотку, а ты ведь совсем не любишь работать.

— Да я бы уже и бросил его. Просто привык. Куда я пойду? У меня ни дома, ни семьи. В шайку к кому набиться, так никого тут не знаю.

— Так уж и никого?

— Я в этом Турине отродясь не был.

— Отчего же в шайку. Можно в монастырь пойти.

— В монастырь? Серьезно? — Мятый рассмеялся, — Мне? В монастырь? Грехи замаливать?

— Монастыри бывают разные. Где-то можно и погрешить в перерыве между молитвами.

— Чего-чего?

— Я знаю одного атамана, которому нужны верные люди.

— Для больших дел?

— Для небольших. Но регулярных. На дело, погулять, снова на дело. Но нужны люди, которые умеют держать язык за зубами.

— Даже на исповеди?

— Кроме исповеди, которую принимаю я.

— Эээ…

— Не думай, что я тебя уговариваю. За вход надо будет заплатить.

— Сколько?

— Говорят, что дело считается от сотни дукатов. Много. Узнай для начала, что на самом деле делают эти, в кузне.

— И возьмете?

— Нет. Но подумаю.

— А если просто денег принесу? У меня есть, только мой кошелек у отца Тодта. Но я его отберу, если что. Надо будет, и Тодта зарежу.

— Не надо будет. Мои люди за гроши не мараются. Честно заработанное не в счет.

— Серьезно.

Мятый в раздумьях вернулся в их с Тодтом келью. Старый священник уже спал. В коридоре послышались чьи-то тихие шаги. Симон со свечой пришел отдохнуть после трудов праведных. Один, хотя аббат выделил келью им с Пьетро на двоих.