Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова Страница 32

Председатель. – Были ли там женщины и дети?

Риц. – Детей при этом я не видел, но что там были женщины – это я могу совершенно точно сказать.

Председатель. – В каких городах применялись «газовые машины»?

Риц. – Мне известно о применении «газовых автомобилей» в Харькове, о чем я уже подробно рассказывал. Дальше из разговоров с Эккером и офицерами зондеркоманды СД мне известно, что последнему рассказывал бывший заместитель начальника СД по Краснодару Раббе, что и там применялись «газовые машины».

Председатель. – Кого уничтожали в Краснодаре в «газовых машинах»?

Риц. – Мне известно, что в Краснодаре уничтожалось гражданское население. Кроме того, при помощи «газового автомобиля» были уничтожены больные, находившиеся в больнице.

Председатель. – То есть уничтожали женщин, детей и больных?

Риц. – Это правильно.

Председатель. – Сколько человек было уничтожено в Краснодаре?

Риц. – Там было уничтожено несколько тысяч.

Председатель. – Вы показали, что уничтожение населения путем «газовой машины» происходило в Варшаве и Риге. Кто руководил в Варшаве и Риге уничтожением людей путем применения «газовых машин»?

Риц. – Это происходило в указанных городах также под руководством гестапо.

Председатель. – А кто конкретно руководил?

Риц. – Это мне неизвестно.

Председатель. – От кого вам стало известно, что «газовая машина» применялась в Варшаве?

Риц. – Об этом мне рассказывал, как я показал уже выше, некий Рихтер, бывший руководящий работник окружного руководства национал-социалистской партии.

Председатель. – А о гор. Риге откуда вам стало известно?

Риц. – Об этом мне известно от инженера-строителя Денете и от некоего майора, бывшего чиновника рижского городского управления.

Председатель. – Есть ли у защиты вопросы к подсудимому?

Коммодов. – Скажите, остались ли вы верны идее национал-социалистской партии в настоящее время?

Риц. – Я не могу сказать, что я остался верен взглядам национал-социалистской партии, так как за время нахождения на Восточном фронте я имел возможность шаг за шагом убедиться в ложности тезисов национал-социалистской партии.

Коммодов. – Понимаете ли вы теперь, что германское правительство и национал-социалистская партия обманывают немецкий народ?

Риц. – Слово «обман» будет самым подходящим для этого определением.

Коммодов. – Разделял ли ваш отец-профессор воззрения национал-социалистской партии?

Риц. – Мой отец, который до прихода Гитлера к власти был членом либеральной партии, в связи с тем, что он хотел сохранить свою должность, вступил в национал-социалистскую партию, стал ее членом. Однако я не могу сказать, что он полностью разделял взгляды национал-социалистской партии.

На этом допрос подсудимого Рица заканчивается.

По окончании допроса подсудимого Рица после пятнадцатиминутного перерыва утреннее заседание 16 декабря продолжается.

Допрашивается подсудимый Рецлав.

Прокурор. – Скажите, подсудимый Рецлав, из какой семьи вы происходите, какое имеете образование?

Рецлав. – Мой отец был служащим больничной страховой кассы. Я имею среднее образование.

Прокурор. – Чем вы занимались до войны?

Рецлав. – Я был заместителем начальника отдела по рассылке газет в редакции франкфуртской газеты.

Прокурор. – С какого времени вы служите в германской армии?

Рецлав. – С мая 1940 года.

Прокурор. – В качестве кого вы служили в германской армии?

Рецлав. – В начале мая 1940 года я получил подготовку в качестве радиста в артиллерийской части. Затем, совершив поход во Францию, я был переведен в охранный батальон, дислоцировавшийся вначале во Франции, а затем в Померании.

Прокурор. – Что это за охранный батальон?

Рецлав. – Этот батальон занимался охраной пленных, причем тогда мы охраняли французов и бельгийцев.

Прокурор. – Как вы попали в этот батальон?

Рецлав. – Я был назначен в этот батальон, так как находился в том возрасте, который после французского похода уже не призывался в действующую армию.

Прокурор. – Этот батальон был подчинен германской тайной полиции?

Рецлав. – Нет, он, скорее, являлся ополченским. В мае 1941 года из этого батальона я был переведен в батальон особого назначения «Альтенбург».

Прокурор. – Расскажите подробно, что из себя представляет батальон «Альтенбург».

Рецлав. – Батальон «Альтенбург» является школой, где проходили подготовку чиновники германской тайной полевой полиции.

Прокурор. – Как вы попали в этот батальон?

Рецлав. – Я был направлен командованием.

Прокурор. – Сколько в этом батальоне было человек?

Рецлав. – Количество личного состава батальона колебалось, но в то время, когда я обучался, там находилось около 200 человек.

Прокурор. – Кого готовил этот батальон?

Рецлав. – В этом батальоне подготовлялись чиновники германской тайной полевой полиции. Это была единственная в Германии школа, где они проходили подготовку. Обучение охватывало военную подготовку и специальную подготовку по линии службы тайной полевой полиции.

Прокурор. – Какие дисциплины изучались в батальоне «Альтенбург»?

Рецлав. – В этом батальоне велось преподавание в основном по следующим предметам: уголовное право, практика допросов, арестов, обысков, агентурная работа среди гражданского населения. Кроме того, нам читали специальные лекции.

Прокурор. – Какие именно?

Рецлав. – Руководящие чиновники гестапо нам читали специальные доклады, в которых освещалась роль германского народа как носителя высшей германской расы и его задачи по установлению «нового порядка» в Европе и связанных с этим мероприятий.

Прокурор. – Что же это за мероприятия?

Рецлав. – Нам говорили, что советский народ, как низшая раса, должен быть уничтожен.

Прокурор. – Следовательно, в батальоне вас обучали методам уничтожения советских людей?

Рецлав. – Да.

Прокурор. – Эта установка исходила от германского правительства?

Рецлав. – Да, эти установки германское правительство годами посредством печати, кино и радио внедряло в умы немцев.

Прокурор. – Следовательно, из вас готовили не чиновников, а палачей в этом батальоне?

Рецлав. – Да, как я позднее убедился на практике, так можно сказать.

Прокурор. – И в своей практической работе вы выполняли палаческие установки, которые получили в батальоне «Альтенбург»?

Рецлав. – Да, я так же, как и другие чиновники тайной полевой полиции, выполнял эти указания.

Прокурор. – То есть вы принимали непосредственное участие в истреблении советских людей?

Рецлав. – Я должен признать, что по приказу своих непосредственных начальников я принимал личное участие в истреблении советских граждан.

Прокурор. – Расскажите, как вы истребляли советских граждан.

Рецлав. – Когда я был в г. Житомире, где располагалась 560-я группа «ГФП»(тайная полевая полиция), то убедился, что те методы, которые нам преподавали, в практической работе применяются.

Прокурор. – Говорите конкретнее.

Рецлав. – Как правило, все лица, которые задерживались военными властями и передавались для следствия в «ГФП», подвергались сначала избиению. Если арестованный давал нужные нам показания, то избиения прекращались, а в отношении тех, которые показаний не давали, избиения продолжались и дальше, так что нередко бывали случаи смертельного исхода…

Прокурор. – Значит, если человек не признавался, его убивали, а если признавался, его расстреливали. Правильно это?

Рецлав. – Да, так было в большинстве случаев.

Прокурор. – Были ли случаи, когда фабриковались дела, фальсифицировались показания?

Рецлав. – Да, все это имело место, и довольно часто, можно сказать, что это было в порядке вещей.

Прокурор. –