Мальтийская история: воспоминание о надежде - Андрей Николаевич Григорьев Страница 32

— Ты с ума сошёл, Малыш? — стармех натужено улыбался. — Ради какой-то скотины?

Я попытался скорчить в ответ улыбку — наверное, не получилось. Капитан молчал, брезгливо подложив под себя ладони — так ему не хотелось испачкать свой китель. Кое-как устроившись, Моро недовольно взглянул на меня.

— Придётся, матрос, тебе заняться чисткой моего мундира. Дорого тебе обойдётся это парнокопытное, — в его глазах мелькнула насмешка.

Капитан встряхнул головой: фуражка съехала ему на лоб, подтверждая его слова. Папаша Гийом взглянул на лежащего на животе Лаваля — тот уткнулся лицом в сложенные перед собой руки.

— Малыш, ты берешь на борт слишком много рогатых.

Но его язвительная фраза потонула в грохоте очередного взрыва: бомба попала в акваторию гавани. Вот теперь мне действительно стало страшно! Смерть приближалась. Оставалось только уткнуться в землю и ждать своей участи. Мы затихли, надеясь на положительный для нас исход. При каждом разрыве всё тело сжималось до размера атома — застывшие на ушах ладони, стиснутые зубы, прижатые к голове плечи — так хотелось не почувствовать боли после взрыва. Боль — значит смерть. Казалось, что эта пытка будет продолжаться бесконечно. Я уверовал в существование ада — я его почувствовал. Оставалось положиться только на милость Богородицы. И чудо явилось.

На мгновение оторвал ладони от ушей и услышал что-то необычное: с неба доносились звуки, отличавшиеся от глухого гула «горбунов» на фоне грохота зениток. Сначала мне показалось, что это громкий писк москитов. «Чересчур громкий. Откуда они здесь?» — я прикрыл ладонями уши, затем снова приоткрыл, но странные звуки в этой какофонии грохота не исчезли. Раздалось какое-то стрекотание. «Что это?» — хлопнул себя по ушам: шум не проходил. Поднял голову и увидел их: из облаков выныривали юркие москиты — бипланы «Глостер Гладиатор» — морские истребители. Устаревшие бипланы против армады современных бомбардировщиков? Но это правда! Сколько их было? В тот момент понять это было невозможно. Они появлялись и исчезали в облаках, появлялись и снова исчезали. Стрекотанием оказались пулемётные очереди наших истребителей. «Злые москиты» начали отгонять эскадрилью макаронников.

Я был не единственным, кто видел это: Папаша Гийом привстал на одно колено и смотрел вверх. «Горбуны», очевидно, уходили в сторону моря, беспорядочно сбрасывая свой груз. Смертоносные болванки поднимали около берега столбы воды, получая в ответ зенитный огонь с кораблей.

Стармех уже вскочил на ноги, в высоко поднятой руке он зажал свой берет. Он махал им, махал и кричал.

— Ты это видел, Малыш? Видел? — его круглое лицо светилось от эйфории. — Как их наши сделали?

Что скрывать: я ещё не стал к тому времени повидавшем на своём веку воином, поэтому тоже прыгал как мальчишка, выбрасывая руку вверх.

— Получите, ублюдки! Передайте привет своей губастой обезьяне! — так мы называли дуче.

— Если их поджаренные задницы позволят им добраться до своего хозяина! — поддержал Папаша Гийом. В порыве радости он обнял меня.

Наверное, наше настроение передалось и Джали. Это я понял, когда почувствовал толчок в ногу: бодая меня, коза пыталась присоединиться к общему веселью, но пока с её ногой ей ещё тяжело было это делать.

— Давай, Джали! Мы надерём задницу макаронникам! — Папаша Гийом потрепал её по голове. В ответ она что-то проблеяла. Стармех истолковал по своему: — Правильно, Джали! Марсельцы ещё повесят на одном суку римскую обезьяну, а на другом — немецкого таракана с обрезанными усами! — подбоченясь, он захохотал.

Я натужено рассмеялся в ответ: что-то резануло меня в его словах. Но сфокусироваться на своих ощущениях мне не позволил капитан. Моро уже встал и отряхнулся.

— Чего раскудахтались как нормандские курицы? — сурово пробурчал он, но его глаза победно искрились. Моро всё-таки не выдержал, и его лицо растянулось в улыбке.

Послышались хлопки. Мы оглянулись: Лаваль отряхивал от пыли одежду, однако у него это не слишком получалось.

— Проклятая пыль! — он зло хлопал себя по штанам. — Кажется, пропали брюки!

Несколько секунд, мы недоумённо смотрели на растрёпанного парижанина. Капитана неожиданно прорвал хохот, мы тут же подхватили его смех. Сейчас уже Лаваль с недоумением оглядывал нас, перестав заниматься своими штанами: он явно не понимал, в чём причина нашего веселья. Наконец, мы прекратили смеяться. Моро быстро вытер носовым платком заслезившиеся глаза, потом взглянул на меня.

— Викто́р, сейчас можешь сойти на берег. Проводишь месье Лаваля к месту его проживания, — капитан перевёл взгляд на Жоржа, тот уже собрался что-то сказать, Моро поправился: — К месту проживания его супруги. Потом вернёшься на судно.

— Супруга — это святое, Малыш. Давай помогай выполнять супружеский долг, — Папаша Гийом с двусмысленной улыбкой похлопал меня по спине, заставив поморщиться.

— Да, ну тебя к дьяволу, патрон.

— А что я сказал? Разве не надо помогать молодожёнам, — обветренная рожа стармеха состроила оскорблённую мину, но хитрые глазки продолжали смеяться.

«Но что ещё можно ожидать от старого неотёсанного моряка», — пожал я плечами, покосившись на Лаваля: Жорж отряхивал рубашку, делая вид, что ничего не слышит. Но из неловкой ситуации (хотя, может быть, только я почувствовал неловкость момента?) нас вывел шум шагов: из-за угла показался спешащий Жиль, в подмышке он нёс плохо закрытый чемодан Лаваля, из чемодана торчало какое-то бельё.

— Я пропустил самое интересное в этом представлении макаронников? — бретонец оскалил зубы.

— Да, ты многое пропустил, пока трусливо прятал свою крысиную задницу в канализации, — важно ответил ему Папаша Гийом.

Но Жиля не так было просто смутить. Его жёлтые зубы продолжали смотреть на нас (если можно так было сказать, но у меня впечатление было именно такое).

— Как я посмотрю, ваши задницы тоже не сильно пострадали, — он хохотнул, потом постучал по чемодану и взглянул на Жоржа. — По-моему, кто-то потерял свои ценные пожитки.

Лаваль чопорно кивнул Жилю и взял свой чемодан:

— Да, благодарю.

— Не стоит благодарности, приятель. Хотя… — бретонец посмотрел на чемодан, — можно остаться и без подштанников на этом дьяволом забытом клочке земли. Явно не Париж. Не так ли? — Жиль нашёл новый объект для насмешек.

Жорж