Капитан чёрных грешников - Пьер-Алексис де Понсон дю Террайль Страница 30

— Ты говоришь, все считают меня виновным?

— Вроде того.

— Так значит, ты должен знать…

— Что все знают, то и я, а больше ничего.

— Ну так расскажи мне, — сказал Анри. — Я-то был отсюда за тысячу миль.

— Ну да…

— Стало быть, я-то ничего не знаю.

Если бы не было так темно, Анри мог бы заметить на губах у паромщика недоверчивую улыбку.

Барон продолжал:

— Так что же рассказывают? Что тут случилось?

— Первым делом, через неделю после вашего отъезда сюда явились черные грешники.

— Так-так!

— Остановили альпийскую карету на верх и заставили кучера Гаво отвезти их обратно на паром.

— А ты их перевозил?

Снова темнота скрыла от Анри улыбку паромщика.

— Перевозил, сударь, — ответил тот.

— А я как будто был среди них?

— Ну да.

— И куда они направлялись?

— Убить пастора Дюфура и сжечь его дом.

— Понятно. А потом?

— А три дня спустя они подожгли замок Монбрен.

— Но ты же их видел, — сказал Анри, — если они переправлялись на твоем пароме?

— Конечно, видел.

— Значит, ты можешь сказать, что меня там не было.

— Право слово, сударь! — сказал Симон. — Вы же знаете: черные братья носят капюшоны, под ними все одинаковые.

После этого Анри захотел добиться от перевозчика последнего слова правды.

— Послушай, Симон, — сказал он, — ты же меня с детства знаешь, правда?

— Правда, сударь.

— И что ты думаешь об этом нелепом обвинении?

— Ничего не думаю, господин барон.

— Но ты же не можешь верить…

Симон ничего не ответил.

— Значит, все думают, что я виновен?

Симон все молчал.

— О! — воскликнул Анри. — Мне кажется, что я брежу… Ты, Симон… ты…

Вдруг на улице послышались шаги.

Симон услышал их и бросился к окну. А высунувшись наружу, он еле сдержал крик.

Лестницы под окном, больше не было.

Кто же ее убрал?

X

Несколькими часами ранее, вскоре после захода солца, на дороге из Мирабо в Маноск, как бы невзначай, повстречались два человека.

Один из них нёс под мышкой ружье, на спине мешок для дичи; он был похож на мелкого сельского землевладельца, отчасти мещанина, отчасти крестьянина, из тех, кого из вежливости кличут "господами фермерами".

Перед ним неспешно бежала лягавая собака, а в мешке лежала пара кроликов.

Второй был бедный бродячий торговец, и паромщик Симон наверняка признал бы в нем того самого коробейника, что сидел у него вечером полгода назад.

— Простите, сударь, — спросил Коробейник, — это дорога в Мирабо?

На что господин фермер со смехом ответил:

— Да ты это и без меня знаешь.

Он огляделся и сказал:

— Тут кругом даже кошка не пробегала, можешь говорить свободно.

— У меня новостей нет.

— Вот как?

— До сих пор о нем ничего не было слышно.

— Даже дома у него?

— Я недавно там ночевал, пережидал дождь. При мне там никто не появлялся. Если бы там знали, что он вернулся, они бы сказали.

— Вернется, будь уверен.

— А говорят, его там убили?

— Говорили, но это неправда. Ты тут вокруг походил?

— Целый месяц только тем и занят.

— И что говорят?

— О нем довольно много стали говорить.

— В самом деле? — усмехнулся человек с легавой собакой.

— Пару дней назад бригадир жандармов из Венеля немножко проговорился в Кадараше в трактире.

— И что сказал?

— Выходит, приказано его взять.

— Ну да, вот только пока он не явится, взять его не смогут.

И человек с парой кроликов вздохнул.

Собеседник посмотрел на него, помолчал и спросил:

— Я, может быть, чего-то не понимаю, патрон.

— Чего же?

— А нам какая выгода, чтобы его скорей взяли?

Человек с легавой собакой пожал плечами.

— Ты становишься глуповат, — сказал он.

— Нет, правда, патрон?

— Если его арестуют — а ну-ка, пускай попробуют все судьи мира, все адвокаты вселенной вытащить его из беды.

— Что верно, то верно.

— Сколько бы он ни возражал, ему не выпутаться: ведь смертный приговор в Вандее был вынесен только через два с половиной месяца после наших делишек тут.

— Ну да.

— И его приговорят?

— Естественно.

— И он умрет на эшафоте, не выдав сообщников?

— Еще бы! — ответил Коробейник с жестоким смехом. — Ведь он же их вовсе не знает. Вот я как раз и думаю: не лучше ли нам, чтобы дела шли своим чередом, сами по себе.

— То есть?

— Ведь он приговорен еще и заочно. Он мог сбежать за границу.

— Ну и что?

— Здесь его обвиняют потихоньку. А вот обвинить его гласно — и тогда не будут слишком искать его сообщников.

— Ты не знаешь правосудия.

— Это я-то не знаю?

— Пока у него в руках нет обвиняемого, оно суетится и крутится, как собака за хвостом.

— Это правда.

— Пока у них не будет в руках капитана черных братьев, они будут его искать и всюду совать свой нос. А когда капитана арестуют, осудят, казнят, публика останется довольна и правосудие займется другими делами. Ты понял?

— Прекрасно понял.

— Так что нам очень нужно, чтобы его взяли как можно скорей.

— Но он же не вернулся…

— Ничего, вернется.

— Как знать?

— Коробейник, дружок, вот и видно, что ты не влюбленный. Ты забыл о мадемуазель Марте?

— Как мне о ней забыть!

— Чтобы ее повидать хоть часок, он непременно вернется. Конечно, тайком: ведь он осужден на смерть по политическому делу.

— Ну, это осуждение пустячное.

— Верно: ведь им обещана амнистия, но пока амнистии нет, он скрывается, и правильно делает. Но в тот самый день, когда он объявится, его должны зацапать.

— Я с вами согласен, патрон.

— А значит, за замком Монбрен нужно следить еще внимательней, чем за Бельрошем.

— Это все, что вы мне хотели сказать?

— Сегодня да.

— Так куда мне идти?

— Переночуй в "Черном голубе".

— Я и сам так думал.

— Ну, до свидания.

— Доброго вам вечера, патрон.

Человек с легавой собакой пошел по тропе, вившейся среди виноградников, а Коробейник пошел дальше своей дорогой.

Трактир "Черный голубь", как мы знаем, был недалеко от замка Монбрен.

Коробейник поужинал там, а после ужина вышел и пошел в сторону замка, намереваясь исполнить полученное приказание, то есть до рассвета рыскать вокруг него.

Вот мы и узнали, что за тень видела, как Анри де Венаск вышел из садовой калитки, и потихоньку следовала за ним до самого берега Дюрансы.

Когда Анри де Венаск пошел по другому берегу реки в сторону дома паромщика, Коробейник решил про себя: "Раз он пошел в другую сторону от Бельроша — надо за ним проследить и понять, куда он направился".

Как мы помним, возле парома Мирабо Дюранса не очень широка.

Спрятавшись в лозняке на берегу, Коробейник, видевший