Мёд и немного полыни - Мария Омар Страница 28

– Тут сильно не расслабляйся! – поучала мама. – Раз еду, проводник попросил рубли, мол, не хватает для сдачи, разменяю, принесу. Я и дала без задних мыслей! Жду-жду, а он не отдаёт! Еле вытрясла назад. А ещё бывает, мошенники бросят на базаре пустой кошелёк. Поднимет кто, набегут толпой, кричат, что там были деньги. Попробуй докажи, что не было, так наедут, что свои отдашь. Смотри, ничего не поднимай!

Фаина Наилевна охала и кивала. Хорошенько пропотев, к прибытию в Алматы она выздоровела.

На базар приехали в пять утра. Он уже проснулся, благоухал самсой вперемешку с выхлопными газами, ослеплял яркими красками модных новинок и оглушал суетой. Там торгуются, здесь ругаются, тут мужик гремит тележкой, покрикивая Жол, жол![76], и напирает вперёд, только успевай отпрыгивать в лужи.

Фаина Наилевна собралась купить мужу костюм. Остановилась у прилавка, достала клубочек. Начала вытаскивать из него шерстяные нитки.

– Что это такое? – воскликнула она, разматывая пряжу. – Спинка или рукав?

Оказывается, она так сняла мерки с супруга: отрезала нити нужной длины, но никак их не пометила. Теперь было непонятно, что означает каждый отрезок.

– В первый раз такое вижу, – подивился продавец.

Костюм купили на глаз.

– Не подойдёт, продадим, – успокаивала Фаину Наилевну мама.

Побежали дальше. Мама скупала оптом на продажу: двадцать блузок, пятьдесят тёплых колготок, упаковки носков, нижнего белья, одноразовых дождевиков. Фаина Наилевна набрала одежду для семьи.

В специальный автобус, который отвозил челноков на вокзал, начали грузить клетчатые сумки. Мама оказалась впереди, Фаина Наилевна в суматохе отстала. Влезла на ступеньку, но не смогла поднять баул и уронила его на землю. Мужик в натянутой на глаза шапке тут же зацепил сумку крюком. Челноки завопили и дружно отбили её.

В вагоне баулами забили полки плацкарта, проходы и даже туалет. Но что там неудобства! Подруги чаёвничали и хихикали.

– Ой, что-то много смеёмся! Как бы чего не вышло! – замолкали, а через минуту снова хохотали над приключениями.

Домой добрались благополучно, и даже костюм мужу Фаины Наилевны пришёлся в самый раз. Пару раз съездил в Бишкек и папа. Мы стали хорошо одеваться, купили телевизор с пультом и перестали залезать в долги.

Глава 11

Журналистка

Я на мгновение остановилась перед дверью с табличкой «Главный редактор газеты „Вечерний Оренбург“», дёрнула её и вошла. В кабинете было двое мужчин. Глядя на высокого и лощёного, в клетчатом костюме (он стоял у окна), сходу выпалила:

– Здравствуйте! Я – внештатный корреспондент газеты «Оренбургские ведомости». Хочу работать у вас!

– Ого! – с интересом посмотрел на меня высокий. – Как громко звучит – внештатный корреспондент! Почти так же, как «Оренбургские ведомости»!

И засмеялся, переглянувшись с коллегой, сидевшим за столиком сбоку. Тот улыбнулся.

Через час я бегала по Оренбургу, спрашивая прохожих, как найти улицу Красная Площадь. Главред дал первое задание.

– Все хотят журналистами стать, – махал он исписанными листами. – Вон, две барышни год редакцию осаждают. С маникюром, на каблучках. Мне нужны не фифочки, а те, у кого ногти обгрызены, кто информацию из-под земли достанет! Напиши статью про жару. Видишь, какая жара! Иди в кабинет к журналистам, они скажут, куда обращаться.

Он ещё не знал, что у меня была опубликована лишь одна статья про однокурсника, который съездил в Бразилию. И пара кроссвордов. Вот и весь мой газетный опыт. Боже, что интересного можно написать про жару?

В кабинете журналистов девушка с каре и длинной сигаретой в тонких пальцах посоветовала идти на метеостанцию, что находится на улице Красная Площадь. Объяснила, где примерно её искать.

Эту глухую улочку словно никто не знал. Прохожие смеялись:

– Вы ничего не перепутали? Это не Москва!

Наконец, старик с палочкой подсказал, куда идти, и я оказалась у метеорологов.

Мне повезло. Как раз в этот день в области был зафиксирован максимум температуры за всё время существования метеослужбы – последние сто с лишним лет. Моя заметка вышла на первой полосе.

Напечатали и вторую статью, про казахский обычай тасаттық. Когда долго нет дождей, то, чтобы спасти урожай, жители нашего посёлка складываются и покупают чёрную корову. Собираются возле речки и с особой молитвой режут её. Варят в казане бешбармак. Удивительно, но на следующий день обычно льёт дождь. Про всё это я и написала.

В понедельник, наутро после выпускного в пединституте, я сменила вечернее платье на футболку с джинсами и вышла на работу. Редактор вышагивал по кабинету в белом льняном костюме и вещал менторским тоном:

– Беру на месяц испытательного. Ты теперь землю должна рыть, чтобы здесь остаться, поняла?

У меня всё сжалось внутри.

Когда я приносила очередную статью, главред усаживал меня напротив. Возмущался, театрально хохотал, язвительно улыбался, обращался к заму, невозмутимому и поддерживающему начальника кивками:

– Как так можно писать?! Это тебе не школьное сочинение! Что за детский лепет?! А это откуда, сама придумала? Факты, факты давай!

Я хватала исчёрканные листы и ускользала в общий кабинет.

– Главред опять бушует? – спрашивала девушка с каре. – Не обращай внимания, он всегда так к новеньким. Если бы ему не нравилось, как пишешь, давно бы выгнал.

Я переписывала тексты по нескольку раз, только бы удержаться. Редактор снова и снова находил ляпы. А по четвергам, когда журналисты расслабленно перечитывали свежий номер, врывался в наш кабинет и с довольным лицом тряс чужими газетами:

– Ха, выдают за новости то, что мы уже месяц назад написали!

Хвалил каждого. Улыбался и мне.

– Молодец!

В такие моменты мне хотелось танцевать.

Первую зарплату я поменяла на пятьдесят долларов. Через неделю случилась девальвация, и на выросшие вдвое деньги я купила холодильник.

В этой редакции я проработала год, а потом ушла в областную газету вслед за девушкой с каре. Она сказала, что там спокойнее и больше платят.

Глава 12

Блестящие платья

Автобус мчит по асфальту из Оренбурга. Я еду в отпуск домой. Алабайтал, Краснощёково, Ильинка с острым куполом мечети и – родной поворот. Указатель «Урал – 8 км». Под дорожным знаком – зелёный «москвич». Вокруг наворачивает круги папа. Зимой в камуфляжной куртке и мохнатой шапке. Летом в светлой рубашке и неизменной серой жилетке с многочисленными карманами.

Автобус притормаживает. На ступеньках папа берёт мою сумку. Расцеловывает меня в обе щеки, мягко держа лицо ладонями.

До дома ещё восемь километров по грейдеру. Закрываем окна, чтобы пыль не летела в салон.

Папа делится новостями. Снова мама будет смеяться.

– Опять всё вперёд меня рассказал?

«Урал в этом году совсем обмелел», – скажет папа, когда будем проезжать по мосту. И точно, говорит.

Проезжаем прибрежный лесок – вот она, наша улица. У дома на лавочке сидят аже, мама, брат с женой. Племянник несётся на трёхколёсном велосипеде навстречу. Папа останавливает машину и сажает Мергена внутрь, хоть ехать меньше ста метров.

Дома пахнет мантами. Вытаскиваю из сумки подарки. Мергену – настольную игру, аже – новое колечко. Она тут же надевает его на палец, любуется и откладывает в шкатулку.

Серьги она давно не носит – мочки ушей чересчур растянулись. Массивные старинные браслеты с выбитыми буквами всегда на её запястьях, снимает только на ночь. Колец у неё не счесть! Серебряных и из простого металла, с камушками и узорами. Но мне нравится дарить аже новые кольца. А ей, мне кажется, нравится их принимать.

Шкатулку Акбалжан-аже открывает перед походами в гости. Начищает украшения зелёной бархатной тряпочкой. Примеряет. Смотрится в зеркало. То улыбнётся, то задерёт подбородок и поднимет бровь. Мы с мамой переглядываемся. Наша кокетка. Кто скажет, что ей восемьдесят?

Мама шьёт для аже платья с широким подолом. Подбирает белые или золотистые ткани. Как-то после одной свадебной регистрации в клубе, на которую ходят всем селом, кто-то спросил:

– Платье у невесты красивое было?

– У невесты – не знаю, а вот у Коржевой бабушки, как всегда, блестящее!

Ажешку здесь многие так называют, откуда им знать о её собственной фамилии и судьбе.

Через пару дней мы едем в Орск. В стареньком,