Последнее лето перед революцией - Анна Михайловна Пейчева Страница 27

Ребятишки мои в Солотче. Не хочу торопиться давать им знать о своем приезде: пусть поправляются на лоне природы, а я пока – приду в себя от обалдения от всего пережитого.

Сбрасываю с себя одно из бремен – обязательство продолжать ведение моего дневника.

Конец и Богу слава!»190

Дальнейшие сведения о судьбе Василия Павловича крайне скудны. Осенью 1918 года его привлекли к организации военно-санитарных служб советского государства. Кравков создал амбулаторию управления делами Реввоенсовета Республики и возглавлял ее до осени 1919 года. В июле 1920 года был арестован органами ВЧК по обвинению в злоупотреблениях при оформлении освобождений от призыва в ряды Красной армии. 13 июля 1920 года Василий Павлович был осужден Президиумом ВЧК и приговорен к высшей мере наказания. Скорее всего, его расстреляли в тот же день. Место его захоронения неизвестно и поныне.

Сын Василия Павловича, Сергей Кравков, стал известным ученым, причем деятельность его была чрезвычайно широкой, затрагивала не только психологию, но и множество смежных областей. Сергей Васильевич считается одним из основоположников физиологической оптики – научной дисциплины, представляющей собой синтез знаний о физиологических, физических и психологических закономерностях, характеризующих функцию органа зрения.

Коллеги вспоминают Сергея Васильевича как выдающего человека: «Впечатляла сама атмосфера руководимого им отдела, где без всяких «присутственных дней», ежедневно с утра и допоздна велась экспериментальная работа. На дверях кабинетов висели таблички «Идет эксперимент», и все старались пройти мимо этих кабинетов как можно тише. Изредка появлялся Сергей Васильевич в белом халате, всегда серьезный, сосредоточенный. Исключалось, чтобы кто-нибудь от нечего делать позволил себе вести с ним пустые разговоры, – и это при всей его демократичности, всегдашней готовности обсудить научный вопрос.

Человек строгого естественнонаучного склада ума, он был большим знатоком музыки, живописи, художественной литературы (читал в подлиннике западных классиков). Как и Бориса Михайловича Теплова, я часто встречал его в консерватории. Однажды он (вероятно, чувствовал себя плохо) сказал: "Хотел бы, чтобы на моих похоронах не было никаких речей, но только – музыка Шопена"»191.

Сергей Васильевич полностью взял на себя заботу о глухой сестре Елизавете, которую в семье ласково называли Лялечкой. Елизавета Васильевна прожила счастливую жизнь в дружной семье брата, с радостью наблюдала за тем, как растет ее одаренный племянник Юра, и вместе со всеми отмечала его поступление в Военно-медицинскую академию. Юрий Сергеевич Кравков, как и его дед, стал военным врачом. В 1973 году он возглавил Главный военный клинический госпиталь им. академика Н. Н. Бурденко в Москве.

Астроном Фридрих Цандер

Замечательный рижский астроном Фридрих Артурович Цандер, быстрой кометой мелькнувший на страницах этой книги, оставил яркий след в отечественной науке. Он работал с Сергеем Павловичем Королевым, был участником Группы изучения реактивного движения (ГИРД). Своих детей Фридрих Артурович назвал Астрой и Меркурием, оба стали физиками.

Чудесную биографию Цандера еще в 1985 году написал Ярослав Кириллович Голованов. Особенно пронзительные строки – о последних месяцах жизни Фридриха Артуровича: «Серия неудач с ОР-2, вынужденный, болезненный для него отказ от металлического топлива в ракете, систематическая бессонница – все это подтачивало душевные силы Фридриха Артуровича. Все видели: обычная его жизнерадостность словно вытекает из него, сочится, как опрессовочная вода из его капризного двигателя. Он выглядел очень усталым, похудел, осунулся, мало ел, а если и брал что-нибудь в столовой, то самое дешевое: денег не было. Королев предложил собрать деньги и тайно от Цандера заплатить за него вперед. Фридрих Артурович по-прежнему отдавал свои 7 копеек, но блюда получал за 35 копеек. И все не мог нарадоваться: «Насколько лучше стали кормить в нашей столовой!»…

Цандера провожали на отдых и лечение в Кисловодск. Оставалось полчаса до отхода поезда, и вот Фридрих Артурович, обращаясь к собравшимся, говорит, что он забыл дома логарифмическую линейку и арифмометр, и просит, чтобы кто-нибудь сбегал к нему на квартиру и принес ему эти вещи…» Поздно было бежать за линейкой. Цандер уехал.

Через несколько дней он заболел. В то утро, когда сгорело сопло, он был совсем плох, градусник показывал 39,4. Он был рад, что успел отослать в ГИРД письмо. В конце он написал: «Вперед, товарищи, и только вперед! Поднимайте ракеты все выше и выше, ближе к звездам!» Но он еще не понимал, что это завещание…

Страшно болела голова, и кололо в боку. Потом выступила сыпь, и его отвезли в инфекционную больницу. В истории болезни есть запись: «По всем данным, больной заразился тифом во время дороги…» Он хотел оставить дома побольше денег и купил билет в набитый людьми вагон третьего класса…

Фридрих Артурович Цандер умер, не приходя в сознание, в изоляторе кисловодской инфекционной больницы в шесть часов утра 28 марта 1933 года. Когда сообщение о смерти Цандера пришло в гирдовский подвал, все растерялись. Королев плакал. Никто и никогда потом не видел плачущего Королева. Спустя многие, очень трудные для него годы Королев приехал в Кисловодск, нашел могилу Цандера и позаботился о том, чтобы на ней поставили памятник. Циолковский однажды сказал о нем: «Цандер. Вот золото и мозг». Через десятилетия Юрий Гагарин добавил: «Деятельность и личность Цандера не могут не вызвать невольного восхищения…». Его именем назван кратер на Луне. А надо бы – на Марсе…»192

Фридрих Цандер за рабочим столом.

Сергей Есенин

Не успел Есенин получить от царицы золотые часы. Пока ювелиры чеканили на крышке двуглавого орла, монархия рухнула. Остался Есенин без часов и без царевны, зато с верно выбранным образом народного поэта от сохи. Он тут же стал символом новой власти – власти рабочих и крестьян.

Однако безобразное поведение поэта сильно мешало его героизировать. На Есенина было заведено несколько уголовных дел, в основном по обвинению в хулиганстве. Если бы не ранняя смерть – сумел бы он удержаться на литературном Олимпе СССР? Изучали бы его стихи в советских школах? Может быть, и нет.

Как и Мэрилин Монро, Сергей Есенин ушел из жизни как раз вовремя, чтобы стать легендой.

Зинаида Гиппиус, которую он так боялся и так ненавидел, после его гибели написала потрясающую, горькую статью о «мальчике с золотыми кудрями»: «На фоне багровой русской тучи он носился перед нами, – или его носило, – как маленький черный мячик. Туда – сюда, вверх – вниз…

В красном тумане особого, русского, пьянства он пишет, он орет, он женится на «знаменитой» иностранке, старой Дункан, буйствует в Париже, буйствует