Царь Давид - Алекс Грин Страница 26

— Да хранит тебя Господь! — прокричал Давид. — Пусть то, что ты сказал, сбудется!

И, чуть помедлив, на одном дыхании выпалил:

— Мелхола!

Выражение лица Ионафана ответило раньше слов:

— Она жива и здорова, но она несчастлива.

Он посмотрел на Давида печальными глазами.

— Мой отец рассердился на нее за твой побег. Он отдал ее в жены другому.

— Я слышал об этом! — сказал Давид.

— Ей надо было идти с тобой, — сказал Ионафан. — И я тоже должен был идти с тобой.

Давид долго молчал. Он подумал, что его помолвки с двумя дочерьми Саула, Мерав и Мелхолой, никому не принесли счастья. И, чтобы отвлечься, он повернулся к Ионафану, и спросил его:

— Вы из Гивы приехали такими вооруженными? Вас могли заметить!

— Нет, — ответил Ионафан, — мы ехали не такой длинной дорогой. Мы прибыли из Шефелы близ Лакши, где мой отец и Авнер готовятся штурмовать филистимский город.

— А первое сражение?

— Именно оно вынудило филистимлян уйти на юг.

— Ну, тогда не должен ли я присоединиться к вам? — воскликнул Давид.

Ионафан медленно опустил голову.

— Нет, Давид. Предательская стрела не заставит себя ждать. Это сражение не твое. Я не знаю почему, но мне кажется, что солнце моего отца на закате. Нет, я снова повторяю: это не твоя битва.

— Но не должен ли я защищать мой народ? — возразил Давид.

— Это еще не твой народ, — сказал Ионафан. — Для начала ты должен выжить, Давид.

Это было почти слово в слово речью Самуила. Давиду было запрещено рисковать своей жизнью. Любовь нашла те же слова, что и божественное провидение. Затем они заключили соглашение перед Господом, и Давид остался в Хоре́ше.

— Мне пора ехать к своему отцу и моим братьям, — сказал Ионафан. Он сел на мула, помахал рукой и уехал. Вскоре вдалеке виднелась лишь тень всадника в облаке пыли.

Сгорбленный, безучастный к шуму, поднятому молодыми людьми, старый пастух внимательно наблюдал за этой сценой, подложив руки под подбородок.

— Так это ты — тысяченачальник Давид, — сказал он, когда Давид подошел проститься с ним. — Я сказал себе…

— Что ты сказал?

— Я сказал, что этот юноша слишком красив, чтобы над ним не было божественного знака.

* * *

Давид и его люди расположились в небольшом поселении, и местный глава поселил их в своем доме. Он угодливо накрывал столы и щедро угощал но Давида не оставляло чувство подозрения. Поэтому за ужином ничего не обсуждали. И только потом, отослав хозяина и слуг подальше, принялись говорить.

Шамма прибыв из Хеврона начал говорить что, проводив Ионафана, они разбились на небольшие отряды и начали говорить что под рукой Давида не менее десяти тысяч воинов.

— Это большая ошибка, — недовольно произнес Иоав.

— В Хевроне стоит довольно большой корпус воинов и потому они не осмелятся выступать одни.

— Не согласен, — мрачно произнес Иоав, — Ну рассказывай дальше.

— Мы объехали много городков и повернули обратно.

— Я мыслю так, — начал Иоав, — Сейчас тысяченачальник в Хевроне постарается запереть нас здесь до подхода войск Саула. Придется нам опять уходить и лучше к Соленому морю.

Авишай также был в сомнении.

— Уходить нужно, но если Саул соберет большие силы, то из пустыни нам не вырваться. Нужен отдых перед большим походом в пески.

— Вернется Иошев и все нам расскажет а потому отдых нам необходим, — сказал Давид, — Но мне больше интересно откуда здесь такое большое войско. Зачем держать в Хевроне столько воинов.

— Я думаю это связано с последними набегами филистимлян, — сказал Иоав, — Скорее всего Саул готовит поход против Гата вот и собрал такую силу.

— Все сводится к тому, что рано или поздно мы уйдем в Гат, — мрачно подытожил Давид.

В течение дня походили люди, посланные Иошевом пожелавшие идти с Давидом. К вечеру приехал сам Иошев и Иоав начал выговаривать ему за необдуманные поступки. Давид урезонил двух своих самых ярых командиров.

Он задумался над тем, что даже его брат Элиав смирился и признал, что вел Давида все это время Господь и Самуил был прав. Но его племянники сыновья старшей сестры Давида Церуи считали себя особо приближенными из-за родства. Давид уже чувствовал, что в будущем они доставят ему много неудобств, но и прогнать их не мог.

* * *

О передвижении войск из Хеврона по-прежнему ничего не было слышно, но Иошев рассказал, что дороги точно вымерли.

Следовало при первой возможности двигаться в пустыню. Иошев предложил разослать гонцов до Хеврона и следить за любыми передвижениями войск.

В это время Авишай уловил внимательный и явно недобрый взгляд главы селения ловившее каждое слово. Мгновенно вскочив, Авишай схватил того за грудки:

— Пес лживый! Ты что же шпионишь здесь?! Собрался продать нас за серебряные монеты? Братья держите его, я насыплю ему монет полную глотку, чтобы побыстрее добралась до брюха!

Заливаясь слезами, старейшина упал на колени.

— Я бедный человек!.. — рыдал он. — Вас проклянут в Скинии у жертвенника… Я никому, никому не скажу ни единого слова, только, пожалуйста, не убивайте меня…

Но Авишай не слушал его. Он готов был прямо сейчас же выволочь его во двор и, не дрогнув прикончить — но Давид протестующее поднял руку:

— Так не поступают в Иудее! У нас не принято убивать за дурные манеры. Сперва докажи, что он нарушил закон. Он мне тоже не нравится, но никакого преступления за ним я пока что не вижу!

Между тем на крики сбежалась чуть не половина отряда. Давид с удивлением услышал одобрительный ропот, встретивший его слова. Авишай с не меньшим удивлением обвел глазами лица воинов… и выпустил старейшину. Тот на карачках подполз к Давиду и попытался облобызать его руку. Давид отпихнул его:

— Поди прочь.

Они покинули селение ночью, при факелах, под моросящим дождем. Дорога в темноте ночи показалась много длиннее, чем днем.

* * *

Давид прожил год в изгнании, за это время беглец стал настоящим владыкой юга Иудеи. Личное войско, средства к существованию, женщина — красивая и любящая… Что могло испортить жизнь Давида, напоминавшую сон? Но по-настоящему Давид не был царем, и все время опасался нападения Саула. Он часто думал, не ошибся ли Самуил?

Но теперь он видел, что нужен предводитель, чтобы объединить иудеев в один народ и усмирить филистимлян, а также их союзников хананеев. Настоящее царство, мечи, и копья которой заблестят на солнце Господа! Превратить угнетенных