Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков Страница 26

– Это так важно, быть в форме? – Удивилась новоиспеченная сестра милосердия.

– Конечно, больные должны вами любоваться, это улучшает самочувствие и укрепляет желание жить.

– Ну раз так, то я обязательно сошью такое платье.

Через три дня Августа Степанова в новеньком костюме сестры милосердия приступила к своим обязанностям. Она постоянно находилась в большой палате и следила за самочувствием больных солдат. Те, увидев новенькую симпатичную медсестру, изо всех сил старались обратить на себя внимание.

Вместе с Августой работал американский санитар по фамилии Андерсон, тот самый, что в дальнейшем оставит потомкам интересные мемуары о своей службе на Севере России.

– У вас фамилия почти как у знаменитого сказочника, – пошутила однажды девушка.

– Вы знаете его грустные истории? – Спросил санитар. Он умел объясниться по-французски и сейчас, оказавшись в России, старательно осваивал разговорный русский.

– Конечно, кто же не знает сказки Андерсена! – Улыбнулась новенькая сестра. А вы почти его однофамилец.

– Отчасти да, хотя я и не датчанин. По фамилии здесь всех называют начальники и сослуживцы, но я бы очень хотел, чтобы кто-нибудь обращался ко мне по имени, просто Годфри, – предложил американец.

– Нет уж, – засмеялась Августа, – это слишком сложно произносить, Я буду называть вас просто Гошей.

– Хорошо, – не задумываясь, согласился санитар.

Через неделю после того, как Августа поступила на должность, госпиталь посетил важный гость – посол Северо-Американских Соединенных Штатов Дэвид Френсис. Известная аббревиатура – США, тогда еще не вошла в широкое употребление. Он пришел проведать больных с личным секретарем и слугой-негром.

Посетители зашли в палату к американским солдатам. Посол Френсис ласково побеседовал с ними, секретарь раздал подарки.

Когда делегация вышла из палаты, Френсис спросил у доктора:

– Когда они встанут в строй? Я думаю, дело не так печально, как говорят!

– Увы, господин посол, почти все они умрут в течение недели, это такая болезнь, кажется, что наступило улучшение, человек начинает надеяться, но за этим следует резкое обострение и смерть.

– Хотел бы я это понять! – Задумчиво сказал посол и вышел прочь. Он был потрясен увиденным. Солдаты американской армии гибли не от пуль врага, а от обычной на вид простудной болезни.

– Скажите, доктор, почему иностранные солдаты так много болеют гриппом? Наверное, для них здесь на севере неблагоприятный климат? – Спросила Августа сотрудника отделения, русского военного врача.

– Не думаю, этот вирус они привезли с собой. Насколько я могу понять из сообщений прессы, само слово «испанка» связано больше с тем, что испанские газеты пишут о нём чаще других, там даже король переболел гриппом. В воюющих странах цензура все сообщения об эпидемии блокирует, но это не значит, что болезни там нет. Будьте аккуратны, милая, обязательно носите марлевую повязку и постарайтесь, чтобы больные на Вас не кашляли.

«Испанкой» заражались в основном молодые люди, и помочь несчастным было очень сложно. Удручающая картина смерти повторялась почти ежедневно: вечером Августа разговаривала с веселым французским или английским солдатиком, а на утро его в белом саване выносили на двор, чтобы с почестями похоронить на специально устроенном для этих случаев военным кладбище. Молодые люди не хотели умирать, тем более им страшно было умирать от гриппа.

«Лучше погибнуть в бою от пули врага или от штыка в рукопашной схватке», – в бреду шептал очередной приговоренный болезнью солдат. Но судьба ему не предоставила другого выбора.

Августа, как могла, облегчала их страдания и даже не думала, что в любой момент может заразиться сама. Санитар Андерсон тоже был рядом. Имя Гоша ему понравилось, и он велел называть себя так всем пациентам, кто шел на поправку, и те с удовольствием повторяли это смешное для них имя.

Обстановка между тем была далека от идиллии. Кроме больных гриппом в госпиталь начали поступать раненые с фронта. Ранения были тяжелые, и Гоша стал часто пропадать в операционной.

С каждым днем у Августы было больше работы: присматривать не только за больными, но и за ранеными. Все бы ничего, но выматывала ежедневная пляска смерти.

Больным постоянно требовалась вода, ее добывали вручную, таскали ведрами. Вода была желтая, как чай, и ее нужно было обязательно кипятить. Воду таскали санитары, сестры милосердия давали больным кипяток. Бывало, что жизнь человека заканчивалась вместе с водой из кружки. Выпил, вздохнул и умер.

Но больше всего доставалось санитарам. В редкие минуты спокойствия Гоша садился напротив Августы и начинал рассказывать ей ужасные истории, не понятно, то ли пугал, то ли демонстрировал свою браваду.

– Я помню одного пациента, – говорил Андерсон, отхлебывая из кружки горячий чай, – у него от горячки развилась идея, что санитары спрятали под кроватью апельсины. Он постоянно требовал достать ему эти фрукты. И вдруг он ставит нам ультиматум: или даете мне апельсины из-под кровати, прежде чем я досчитаю до трех, или я бабахну прямо в койку! После чего он сосчитал до трех и обгадился!

Гоша замолчал в ожидании реакции, Августа закашлялась от подступившей тошноты.

– Так и бывает, – завершил свой рассказ американский санитар, – после того, как парень выпалил, мы услышали его последнее дыхание. Он умер, оставшись лежать в скверне собственной мерзко пахнущей кучи.

– Прекратите, Андерсон, – умоляюще сказала Густя, – зачем эти подробности?

– Чтобы показать всю отвратительность смерти, милочка, – ответил санитар.

– Я не желаю больше слушать подобные истории.

– Как вам будет угодно, а то в меня в запасе есть еще занятная история о посещении мною городского туалета в первый день приезда.

– Прекратите! – Августа заткнула ладонями уши. – Что за дурная привычка говорить такие гадости, неужели в Америке это в порядке вещей?

– В армии и не такое в порядке вещей, – с обидой ответил Гоша.

Однажды их обоих отправили в помощь по обслуживанию русской больницы в Бакарице. Туда обычно посылали несколько американцев-санитаров, но свободных рук не хватало, и вместо мужчин отправили Густю Степанову.

Андерсон быстро навел порядок в палате, опорожнил ночные вазы, принес воды. Августа занялась чаем. Тем временем появился русский доктор и приказал Гоше поставить клизму одному из тяжелых больных. Санитар растерялся, он никогда раньше не делал этого. Вообще-то это дело врачей, его задачи неизмеримо проще.

– Ну что ты, давай, не бойся, – решила подбодрить его Густя.

– Я плохо представляю, где у клизмы что, – с тревогой сказал санитар.

– Все просто, набираешь воду, узким концом вставляешь ему в зад и жмешь. Надо, чтобы кишечник прочистился.

Гоша изо всех сил попытался вставить трубку в нужное отверстие, но безуспешно. Пациент проклинал все на свете, изрыгая соленые морские ругательства.

– Что ты делаешь? – Не выдержала Августа. – Он же сейчас умрет.

– Что