Под парусом сквозь века. Век XIX. - Никита Владимирович Ежов Страница 25

Но сразу после того, как Томас Кокрейн счёл себя свободным от любых обязательств, он выставил греческим борцам за свободу условия — 37000 фунтов, авансом, и в случае победы Греции ещё 20 000 фунтов доплаты. Постройка новых, крепких фрегатов и нескольких пароходов — без нормальных кораблей Кокрейн не хотел ввязываться в бои с османским флотом.

Подготовка и строительство кораблей затягивалось. Парусные фрегаты были заказаны в Америке — в то время в моде были крутобокие американские фрегаты из виргинского дуба. То, что постройка пароходов дело не быстрое, Кокрейн знал ещё по истории с «Rising Star».

Отплытие Кокрейна задерживалось вместе с подготовкой флота, но в апреле 1826 года произошла резня в Месолонги. Подвиг жителей и трагедия их исхода расшевелила как движение филэллинов, так и правительства стран, поддерживавших греческую борьбу за независимость.

21 февраля Томас Кокрейн был назначен адмиралом греческого флота, и отправился из Марселя в Грецию на шхуне «Unicorn», и 18 апреля состоялось торжественное вступление нашего героя в должность. Тем не менее, Томас Кокрейн отказался приносить клятву на Евангелии, но произнес текст присяги.

«Я клянусь пролить свою кровь за безопасность греков и за освобождение их страны; я клянусь, что не откажусь от их дела до тех пор, пока они сами не откажутся от него, и будут поддерживать меня»

Томас Кокрейн снова решил стать изобретателем. Для строительства брандеров нового типа наш герой пригласил каменщиков. Репутация Кокрейна как эксперта в использовании брандеров закрепилась еще с боя на Баскском рейде. Пожав плечами, корабелы согласились. Брандеры с каменными переборками, которые по мнению Томаса «Должны были взрывать не только корабли, но и крепости», затонули при спуске на воду, унеся с собой немало денег и крупную часть репутации шотландского изобретателя.

Но не только брандерами воевал Томас Кокрейн. И в апреле 1827 года он двинулся на помощь осажденному Акрополю.

Фалерон и Александрия

Осада Афинского Акрополя длилась с июля 1826 года. Дважды в Акрополь прорывались бойцы подкрепления с порохом и продовольствием. Была и попытка снять осаду, но она кончилась разгромным для повстанцев поражением в битве при Каматеро в январе 1827 года.

В начале марта к Афинам подошёл отряд одного из вождей греческой революции — Георгиоса Караискакиса. Османы попробовали выбить подошедших повстанцев — но понесли потери и отступили. Защитники Акрополя воспряли духом, а к отряду Караискакиса потянулись подкрепления и добровольцы.

В апреле к побережью подходят корабли под руководством Кокрейна. На одном из кораблей находился назначенный главнокомандующий сухопутными войсками повстанцев — Ричард Чёрч. По словам современников, человек недалёкий. По словам Караискакиса — «Капитан голета (тип корабля)» — Чёрч не спускался на берег и «командовал» войсками с борта корабля.

Георгиос Караискакис имел собственный план действий по снятию осады, в котором были учтены возможности освободительной армии, но Черч и Кокрейн настаивали на битве в поле.

После нескольких дней ссор и споров Караискакиса вместе с частью армии на кораблях перевозят в Фалерон, откуда греческий десант атаковал турецкие позиции. Флот под руководством Кокрейна вошел в гавань и открыл огонь по османским позициям, поддерживая атакующих с двух флангов повстанцев. В скором времени всё побережье оказалось в руках греков.

Остатки осман заперлись в монастыре Святого Спиридона. Кокрейн и Черч настаивали на начале штурма под предводительством Караискакиса, но тот посылал недогенерала с адмиралом в пешее эротическое, и ждал. Вода и провизия в монастыре были не вечны.

Через два дня осаждённые в монастыре подняли белый флаг. После коротких переговоров турецкому гарнизону монастыря было дозволено уйти, сохранив оружие. Одним из заложников у уходящих осман стал Георгиос Караискакис — человек, чьему слову турки верили безоговорочно.

Тем не менее во время отхода осман один из греков попытался отнять оружие у турка. Тот оказал сопротивление, началась потасовка, которая переросла в резню. Греки резали осман, не готовых к такому развитию событий — а между ними носился Георгиос Караискакис, который пытался остановить бойню.

Странность ситуации заключалась в том, что Караискакис был героем, на которого греки смотрели с восхищением. Все знали, кто именно был заложником у турок, и все понимали, чем может кончится подобная провокация. Но турки не тронули греческого генерала. То ли им было не до того, то ли они понимали, что тот не виноват в произошедшим — в любом случае резню при монастыре Святого Спиридона Георгиос Караискакис пережил вполне благополучно.

План атаки на Афины был прост. Десант со стороны Фалерона (с юго-востока) должен был отвлечь турок, в то время как основной удар по осадному лагерю должен был быть нанесен с запада через оливковую рощу. У Османов было более двух тысяч кавалеристов, которые потеряли бы всё преимущество в случае боя в лесу. Старые оливковые деревья были прекрасным прикрытием для пехотинцев и знатной помехой для кавалерии.

Вечером перед штурмом силам Караискакиса доставили порох. Георгиос был в бешенстве — запаса пороха едва хватило бы всего на два часа боя.

Рядом с позициями Караискакиса стоял небольшой отряд британцев. То ли желая отметить грядущую победу, то ли решив, что хватит считать греков за полуживотных, англичане решили угостить греков винишком. Подвыпившие бойцы совершенно внезапно решили показать удаль, и начали перестрелку с турками. Те, не будь дураками, решили совершить вылазку.

Георгиос Караискакис, несмотря на всю свою нелюбовь к англичанам, бросился им на выручку. С немногочисленной кавалерией греческий революционер отогнал османов, но был тяжело ранен. Его доставили на голет «Спартанец». Герой революции запретил подпускать к себе английских врачей, и произнёс ставшую знаменитой фразу — «Я знаю виновника, если выживу — отомстим». Когда же стало понятно, что выжить раненому греку не суждено, он огласил завещание. Спустя сутки после ранения Георгиос Караискакис скончался. К его смерти мы ещё вернемся позже.

Под радостные салюты османов, узнавших о смерти своего злейшего и опаснейшего врага, на берег наконец сошёл Роберт Чёрч. И первым же его приказом была отмена планов погибшего героя.

Вся операция теперь должна была проходить со стороны Фалерона силами десанта. Высадку повстанческая армия совершала при свете дня, на виду у турок.

Османский генерал Кютахья ждал атаки с ещё двух направлений. Опытный полководец не верил в непроходимую тупость англичан и