Кузнец Песен - Ким Кириллович Васин Страница 22

Он говорил по-русски довольно чисто.

Бараков, поглаживая широкую седую бороду, смотрел на него пытливо, спросил в упор:

— А ты не врешь?

Кавриш испуганно засуетился, из берестяного кошеля, висевшего на шее под рубахой, достал лист бумаги.

— Вот, поглядите, грамота от Козьмодемьянского воеводы.

В разговор вмешался стрелецкий пятидесятник:

— Он и впрямь, толмач. Я его в приказной избе в Козьмодемьянске видел. Ему можно верить.

— Ну, тогда говори все, что знаешь, — милостиво разрешил Бараков.

Он подоткнул под бок подушку, чтобы удобнее было сидеть, и приготовился слушать.

Обрадованный Кавриш склонился в угодливой позе и залопотал обо всем, что видел и слышал в отряде разинцев.

VIII

Глухой лес. Полная луна плывет между облаками, льет голубоватый свет на землю. Ночью ударили заморозки, кусты и деревья покрылись инеем и серебристо сверкают под луной.

По склону холма медленно поднимаются два всадника. Это Стопан и Яндылет.

— Яндылет, что-то я не вижу среди наших людей Келая, — сказал Стопан. — А ведь он говорил, что поедет с нами.

— Говорил одно, а сделал по-другому.

— Что так?

— Кто его знает… Вьется он вокруг дочери Олатая. Только недаром говорят в народе: запев петухом — петухом не станешь, заведя дружбу с богачом — сам не разбогатеешь. А Келай этого не возьмет в толк. К тому же Олатай — плохой человек. Говорят, он собственного отца за кисет денег убил. Похоже, что Келая эта дружба не доведет до добра. Я недавно своими ушами слышал…

— Что ты слышал? — встревоженно спросил Стопан.

И Яндылет рассказал Стопану, чему был свидетелем несколько дней назад, когда по поручению Мирона Мумарина обходил окрестные селения, вызывая старшин, которым можно было доверять, к Мирону.

На обратном пути, чтобы спрямить дорогу, он вышел к пасеке Олатая, которая размещалась на крутом обрывистом берегу Ветлуги.

Взбираясь по откосу, Яндылет увидел, что у самой кромки обрыва стоят Олатай и Келай. Они разговаривали и не заметили Яндылета. Он хотел поначалу окликнуть Келая, но ему стало любопытно, о чем богач говорит с бывшим батраком. Он притаился под обрывом и стал слушать.

— Гляди, сколько земли! — говорит Олатай. — Сумей только выкорчевать пни, сразу разбогатеешь.

— Да вот и я об этом же думаю, — отвечает Келай. — Пора и мне становиться хозяином.

— Правильно, — одобряет Олатай. — Будешь сам себе голова. Главное, поменьше слушай Мирона-разбойника, не поддавайся на его уговоры. Скоро бунтарям придет конец, всех до одного повесят. Есть слух, что самого главного атамана Разина царевы люди уже схватили, в цепи заковали. Так что смекай сам, что к чему.

Яндылет хотел было послушать, о чем у них еще пойдет разговор, но они отошли от берега, и их голосов скоро не стало слышно.

Выслушав Яндылета, Стопан покачал головой:

— Ну и дела-а! Эх, Келай, Келай, не знал я, что ты крив душой! Ладно, вот победим врагов, вернемся домой, тогда разделаемся с нашими недругами. Они нам желают погибели, пусть же сами погибнут!

Стопан дернул повод. Лошадь ускорила свой бег. Впереди показалась небольшая чувашская деревня. Стопан обернулся к товарищу:

— В деревню заезжать не будем, только разузнаем, нет ли в ней врагов, и поскачем обратно.

Едва всадники подъехали к околице, как раздался резкий оклик:

— Стой! Кто едет?

Стрелец в тигиляе с высоким воротником проворно подскочил к Стопановой лошади и схватился за узду.

— Кто таков? А ну, слезай с коня!

— Яндылет, давай назад! — закричал Стопан. — Тут стрельцы! Наза-ад!

Он ударил стрельца саблей и изо всех сил рванул повод. Лошадь взвилась на дыбы, прянула в сторону. Стрелец выпустил повод и покатился по земле.

— Эй, Прошка, сюда! Черемиса напала! — завопил он.

От крайней избы раздался выстрел.

Стопан завернул коня и тот, словно ветер, помчал его прочь. За ним, не отставая, скакал Яндылет.

Вскоре впереди показались огоньки Кугу Шюрго.

IX

Когда рассвело, обнаружилось, что ночью был заморозок. Иней, словно марийка-рукодельница, расшил листья и травинки тонкими серебряными нитями. Калужины подернуло легким ледком. С полей дул холодный ветер, но он казался не злым, а лишь свежим и бодрящим.

На рассвете человек пятьдесят мужиков во главе с Канышем, отойдя от деревни Кугу Шюрго на пол-версты, затаились в глубоком лесном овраге, поросшем частым кустарником. Другие остались ждать царевых солдат у самой околицы.

Разинцы укрепили подход к деревне, перекрыв прямоезжую дорогу засекой из поваленных елей и сосен.

А вот оружия у них маловато. Редко-редко у кого в руках пищаль или пистолет. Немало людей пришло с луками, но большинство вооружено косами, вилами да топорами, а то и просто кольями. Никто не учил мужиков сражаться с хорошо вооруженными войсками, поэтому каждый намерен драться, как дело покажет.

Стопан с Актушем расположились в небольшом лесочке неподалеку от засеки. Оба они теперь ходят в сотниках, в их сотнях, у них под началом, ветлужские чуваши и марийцы.

Стопан оглядел своих людей и спросил Актуша:

— Ты, случаем, не знаешь, куда делся Кавриш? Что-то не видать его.

— С вечера по деревне слонялся. Небось, с Канышем ушел.

— Нет, Каныш при мне уходил. Кавриша с ним не было.

Актуш пренебрежительно махнул рукой:

— Куда он денется! Кругом столько народу, за каждым не усмотришь.

На высокое дерево взобрался дозорный.

— Не видать ли кого? — спросил снизу Яндылет.

— Нет, на дороге ни души.

Перед полуднем прискакал конный чуваш и сказал, что воевода Бараков приближается.

— Вон, вон они, на дороге показались! — закричал и сидевший на дереве мужик.

Прошло немного времени, и вот уже среди деревьев замелькали алые стрелецкие шапки. Блестит сталь бердышей, чернеют вороненые дула пищалей. Под тяжелыми шагами рейтаров, одетых в кольчуги и колонтари, с треском ломаются сушняк и валежник.

— Ну, друзья, стой крепче! — сказал Стопан. — Выстоим — так осилим.

Солдаты с криком, размахивая саблями и бердышами, пошли на приступ засеки.

Над засекой пронесся знакомый клич волжской вольницы:

— Круши! Нечай!

И навстречу врагам вышли мужики. Плохо одетые, кое-как вооруженные, идут они бесстрашно, как будто не простые крестьяне, а сказочные богатыри.

Стопан с саблей в руке оказался в самой гуще схватки. Высокий рыжебородый стрелец, перескочив поваленную сосну, вдруг оказался перед Стопаном и занес над ним свою саблю. Но Стопан, изловчившись, опередил его, и рыжебородый повалился на землю.

Мужики, марийцы, чуваши и русские, в азарте битвы не обращая внимания на свист пуль, с руганью и криками идут напролом, потрясая топорами и вилами. Увесистые кистени гуляют по головам и спинам врагов.

Стрельцы никак не ожидали такого яростного сопротивления. Они