Крах дипломатического «Согласия» - Александр Владимирович Быков Страница 12

посольстве аккуратистом. Именно он ввел за правило писать регулярные обзоры, сводку событий за месяц и после утверждения её послом отправлять в Лондон. Служащие недолюбливали за это инициативного сотрудника, ведь перепечатка и шифрование объемных текстов прибавили работы и так не сидевшему без дела небольшому штату посольства. Тем не менее, Линдлей был настойчив и пунктуален, что не могло не нравиться послу Бьюкенену.

– Как идет подготовка к Рождеству? – осведомился он у советника накануне события.

– Все по плану, елка уже доставлена, и сейчас дамы ее наряжают.

– Госпожа Бьюкенен, надеюсь, справится с этой нелегкой задачей, – заметил посол.

– У нее хорошие помощницы, ваша дочь Мириэль, жены сотрудников ну и горничные, разумеется.

– Надеюсь, они поладят между собой, – резюмировал посол.

– Как Вы думаете, советник, – спросил Бьюкенен, – почему Троцкий, посетивший Нуланса, не приехал к нам?

– Видимо, он побоялся, что после всей этой истории с задержанными в Лондоне Чичериным и Петровым, а также отказом большевиков в визах британским гражданам Вы его просто не примите.

– Вы полагаете? Но я думаю, что он напрасно боялся, я бы принял его и объяснил кое-какие детали нашей политики, ведь большевики не понимают самого главного: не будь Великобритании, Россия давно бы проиграла эту войну и стала вассалом Германии, а они сидели бы в эмиграции или служили кайзеру Вильгельму. Кстати, и самодержавие бы тогда уцелело, а уж император Ники с кайзером Вилли по-родственному наверняка бы договорились. Так что своим появлением у власти большевики отчасти обязаны Великобритании.

Линдлей согласно кивнул. Он не разделял мнения своего начальника по этому вопросу и полагал, что визит Троцкого не состоялся главным образом по причине известного всем события – скорого отъезда посла. Он уже мало интересовал Советы как политическая фигура, и они не сочли нужным осуществить этот важный в политическом смысле визит.

Кроме того, Бьюкенен был лично не приятен Троцкому, и в этой ситуации не посол мог отказать визитеру, а комиссар по иностранным делам мог не принять посла. К тому же Великобритания в споре по поводу задержания Чичерина и Петрова уступила и выполнила условия большевиков из опасения за судьбу английских подданных, находящихся в России. Куда ни кинь, кругом Сэр Джордж оказался в проигрыше. Что же еще остается? Только готовиться к Рождеству!

– Папа, приходи в залу, елка готова, – в кабинет заглянула дочь посла Мириэль Бьюкенен.

Она приехала в Петербург вместе с родителями в возрасте 24 лет. Здесь в России в блестящей обстановке светской жизни столичного Петербурга прошли первые четыре года посольского службы Сэра Джорджа Бьюкенена и беззаботной светской жизни его любимой дочери.

Затем началась Первая Мировая война и, к удивлению родителей, Мириэль, беззаботная барышня, добровольно сменила светские наряды на скромный фартук сестры милосердия Русско-английского госпиталя, проявив при этом сострадание к раненым и патриотизм.

– Сейчас, моя милая, – живо отозвался любящий отец.

Елка действительно была украшена на славу. Лесная красавица с вифлеемской звездой на вершине подпирала потолок и была украшена всевозможными игрушками, лентами и блестящей мишурой. В годы войны рождественские базары были потеснены блошиными рынками, поэтому елочные игрушки часто приходилось делать самим. Это было любимым развлечением женской половины посольства.

– Что с продуктами? – спросил Бьюкенен.

– Повар делает все возможное, – отозвался Линдлей, – хотя, конечно, выбор продуктов не богат, в изобилии только консервы.

– Что вы говорите, – перебила его жена посла леди Георгина Бьюкенен, – стол – это дело чести, и там все будет по высшему разряду.

Супруга посла недолюбливала советника и часто искала повод, чтобы придраться к нему. Особенно эти чувства усилились прошлым летом, когда Линдлей, опасаясь за жизнь семьи, отправил жену и дочь домой в Англию. Георгина Бьюкенен была уверена, что Линдлей вел двойную игру, заигрывал с социалистом Гендерсоном как вероятным преемником посла во время визита того в Россию летом 1917 года и даже, возможно, лично претендовал на высокий пост.

У Сэра Джорджа хватило мудрости не следовать советам супруги, иначе Линдлей вряд ли бы остался при должности и уж тем более имел перспективы на повышение.

– Я и не сомневаюсь, что все будет организовано как надо, – произнес Бьюкенен.

Сегодня был его прощальный вечер в России, и Сэр Джордж был готов провести его так, чтобы гости еще долго вспоминали о хозяине посольского особняка на Дворцовой набережной: одни с благодарностью, другие с трепетом, но все без исключения с чувством глубокого уважения. А как еще можно относиться к послу Его Величества короля Великобритании Георга V?

Гости собрались к 5 вечера. Одна за другой на набережной парковались машины с дипломатическими флажками. Бдительный Линдлей распорядился приставить к стоянке вооруженную охрану на случай нападения грабителей или анархистов.

Захват машин с весны 1917 года был распространен в столице, где существовал уже значительный парк автотранспорта. Вооруженные люди, бывало числом до десятка, облепив реквизированный «на дело революции» автомобиль, гоняли по городу пока не кончалось горючее или не случалась поломка. После чего авто бросали и начинали искать новое. Однажды посольство чуть было не лишилось одной из своих машин, отправленной за Мириэль Бьюкенен к Мариинскому театру и остановленной там отрядом красногвардейцев. Только британский флажок на капоте спас посольский автомобиль от неминуемой реквизиции.

Выйдя из машин и экипажей, гости по лестнице направлялись в парадный зал. Среди приглашенных были представители посольств стран Антанты и нейтральных держав, члены британской военной и морской миссии, русские из дружественных семей.

Американец Френсис явился со штатом секретарей и военных советников, француз Нуланс пришел с женой, племянницей и атташе, графом де Робиеном, нейтралы были представлены первыми лицами дипломатических учреждений, военно-морской флот Великобритании – капитаном Френсисом Кроми, высоким черноволосым офицером-подводником. Он быстро взбежал по лестнице, отдал честь вышестоящим чинам и подошел к Линдлею.

– Все готово, – отрапортовал Кроми.

– Я полагаю, что после выполнения миссии Вы сможете вскоре возвратиться на Родину, – загадочно сказал Линдлей.

– Я мечтаю вернуться домой, но не раньше, чем последний британский корабль на Балтике перестанет интересовать немцев, – ответил Кроми.

Линдлей понимающе улыбнулся. В рождественский вечер о делах больше не говорили.

Мириэль Бьюкенен в нарядном платье встречала своих знакомых и друзей.

– Разрешите представить, – обратилась она к американскому послу, – господин Бенкендорф с супругой.

– Очень рад, – дежурно ответил Френсис.

– Бенкендорф? – переспросил сопровождавший посла второй секретарь посольства Норман Армор. – Вы родственники знаменитого графа Бенкендорфа?

– Да, по младшей линии и без титула, к сожалению, – ответил ему по-английски отпрыск знаменитой фамилии, щеголеватый офицер с подкрученными кверху усами. До войны он служил в посольстве России в Берлине, был своим в дипломатических кругах, а после возвращения из Германии