Царь Давид - Алекс Грин Страница 11

— Тогда почему ты здесь?

— Потому что ты красив.

— Но в темноте ты меня не видишь.

— Я увижу тебя завтра, если будет нужно.

— Ведь не взгляды же ты ловить пришла, — сказал он с нежностью. — И не своим глазам пришла ты угождать.

Она была обещана победителю Голиафа, следовательно, она ему принадлежала. Но Саул не торопился отдавать ее.

Она уперлась спиной в руку, которая ее поддерживала.

— Так будет с тобой в том случае, если я возьму тебя в жены, — сказал он, все еще наклоняясь над ней. Он угадал взгляд, который она устремляла на него в темноте. — Но тогда это не будет украдкой. Ты можешь только знать, что почувствуешь, но ты остаешься девственницей. И ты сможешь, если ты осмелишься это сказать, подтвердить, что Давид мужчина.

Она растерялась.

— Ты меня не просил у отца, — сказала она. — Мой отец обещал меня победителю Голиафа.

— Что же он не сказал мне это сам?

— Вот поэтому ты не просил меня? — спросила она.

Он тихо и горько засмеялся. Вот сколько стоила ему слава! Народная слава, любовь царевича, ревность царя, а потом недостойные интриги, инструментом которых была одновременно хитрая и наивная девушка.

Она поднялась и ушла быстрым и раздраженным шагом. Мерав, однако, была упорной. Она вернулась в следующие вечера, настойчиво добиваясь своей цели, используя для этого все тонкости, которыми она владела инстинктивно или которые были рекомендованы ей сожительницами дворца. Но если он извлекал из этого удовольствие, не уступал и смеялся, неистово избегая главного, то она старалась его, то оцарапать, то покрывала поцелуями.

Царь Саул сидел в своих покоях и теребил древко копья, мрачные мысли вновь одолевали его. Никто не ждал нашествие филистимлян именно с южной стороны, поскольку в гористой местности они ходить не любили.

Лихой налёт Ионафана оказался на удивление успешным, но вся слава досталась Давиду. И это его очень беспокоило. Он наказал хананеев за то, что они всегда помогают филистимлянам и пусть даже это были мирные гаваонитяне но после этого иувусеи из Иерусалима сразу прислали дары и открыли ворота. Но словно в отместку Саулу они славили больше Давида, это царя злило больше всего.

Через верных слуг царь узнал, что Самуил посещал Вифлеем и семью Иессея несколько лет назад. Самуил был судьёй Израиля и оставался им до сегодняшнего дня, но по просьбе старейшин народа он вынужден был провести выборы царя. Саул не захотел быть слугой и вышел из-под власти Самуила, но он по-прежнему интригует. Кто-то из слуг посоветовал ему Давида в качестве арфиста а случай с Голиафом был вообще скорее всего совпадением. Но почему Давид там оказался, не идут ли тут интриги со стороны филистимлян.

Саул знал одно его дом, будущее его наследников под большой угрозой. Давида он полюбил так же как Ионафан. Однако люди отнеслись к нему как царю победителю и забыли что царь победитель — это он Саул. Присутствие в Иерусалиме Самуила теперь легко можно было объяснить, он прибыл в окружении старейшин народа, пишет летописи о временах судей, о какой-то там Руфи, где большое внимание уделяет предкам Давида. Кроме того говорят он пишет о времени конца Судей где особенно подчеркивает отступничество Саула и не стесняясь описывает помазание Давида. Давид мог бы быть хорошим слугой, но он не желает этого, слишком амбициозный, он рвётся вперёд и расположение Ионафана играет ему на руку.

Саул сжал древко копья и сквозь зубы прошептал:

— Самуил тебе не одолеть меня, я ещё подарю тебе голову твоего Давида.

* * *

Аминадав зашёл к царю и, поклонившись ему, сказал:

— Отец меня одолевает беспокойство по поводу Давида.

— Что так тебя обеспокоило сын мой Аминадав, все славит этого Давида. А между тем не накажи я хананеев и иевусеи не открыли бы нам ворота Иерусалима.

— Всё же стоит навести порядок среди твоих слуг, наша сестра Мерав так и вешается на этого Давида, как бы чего не произошло. А Ионафан всё это видит и ничего не говорит.

ؘ- Говоришь, на него вешается ну-ну. Скажи как-нибудь этому Давиду, что царь не против породниться с ним, он же обещал награду убийце Голиафа.

— Отдать ему Мерав, — Аминадав был очень удивлён, — слишком много чести для Давида мой царь.

— А ты поговори с ним, если он действительно слишком высоко метит, он согласится.

* * *

Каждый вечер он рассказывал все Ионафану, которого это забавляло, но и тревожило: сколько дерзости у девственницы, его родной сестры, и настойчивости у отвергнутой девушки, а также интриг, замышляемых Саулом и его людьми. Но в конце всегда взрывы смеха Давида и Ионафана, руки, лежащие на плечах товарища, вся эта интрига только еще больше объединяла их. Хитрость не удалась. Дворцовые сплетники скоро рассказали молодым людям, что повитуха осмотрела Мерав и подтвердила ее невинность. Давид, безусловно, не был равнодушен к женщинам, но у него не было и намерения становиться тайно блудником.

— Впрочем, это ничего бы не изменило, — сказал как-то Ионафан. — Я хочу сказать — ничего в нашей дружбе.

* * *

Саул недовольный тем, что Давид выпутывается из любых интриг пришел в исступление и Давид начал играть на арфе. Увидев так близко Давида Саул, испустив крик, кинул копье. Давид упал с табурета и выбежал из царских покоев.

* * *

Однажды утром Ионафан напомнил своему отцу, что Давид ждет награды, обещанной победителю Голиафа, тем более что это было обещано публично. И на утренней трапезе Саул обратился к Давиду:

— Вот моя старшая дочь Мера́в. Я отдам её тебе в жёны, но ты должен храбро служить мне и вести войны Господа.

Давид ответил Сау́лу:

— Кто я такой и чем знаменита в Израиле семья моего отца, чтобы мне стать зятем царя?

Саул ничего не ответил и остался с невозмутимым лицом и не сделал никакого замечания. Но вечером, в начале трапезы, в присутствии своих сыновей и Давида равнодушным тоном объявил, что решил отдать руку Мерав мехолатя́нину Адриэ́лу, знатному человеку. Все взгляды были направлены на Давида, ведь именно ему публично была обещана награда. Оскорбление, однако, было встречено улыбкой. Он поднял чашу с вином и выпил за успех жениха и невесты. Жест вывел из себя Саула, который, повернувшись к Давиду, бросил:

— Я желаю Давид поставить тебя начальником тысячи воинов, поезжай в Лахиш! И я по-прежнему хочу видеть тебя своим зятем. И выкуп с тебя возьму не большой.

По лицу Ионафана пробежали судороги. Его отец не только публично