Русская кампания Наполеона: последний акт (декабрь 1812 г. – январь 1813 г.) - Владимир Николаевич Земцов Страница 11

В заключение Бертье отметил, что Ней остается с дивизией Луазона и теми людьми, которых собрал в Ковно. Судя по орудийным выстрелам, он либо следует за армией, либо взял курс на Тильзит, и «король думает, что нам о нем следует беспокоиться»[198].

16 декабря Наполеон и его спутники прибыли в Ганау где император получил корреспонденцию, поступившую, по-видимому, только что с эстафетой из Франции. В 3 или 4 часа дня Наполеон пересек Рейн и оказался в Майнце, на французской земле. Как показалось Коленкуру, «французское солнце заставило императора забыть о всякой усталости и всех несчастьях»[199]. Все депеши, полученные вечером того дня, касались только событий во Франции[200].

В ночь на 17 декабря, вскоре после полуночи, в Вирбаллен прибыл адъютант герцога Эльхингенского. Из рапорта Нея Мюрат и Бертье узнали, что маршал, которого они ожидали на дороге из Скрауце, двинулся на Нойштадт, и, более того, его адъютант был уверен, что тот сегодня будет уже в Гумбиннене.

К часу ночи Бертье кинулся составлять рапорт императору. Доложив ему прежде всего о действиях Нея, он информировал, что король Неаполитанский, который все еще остается в Вирбаллене с пехотой и кавалерией гвардии, отправляется в Шталлупёнен. Далее сообщил, что получил письма от Макдональда и Шварценберга и Мюрат приказал ему, Бертье, подтвердить им диспозиции, ранее определенные, а герцогу Тарентскому – чтобы он приблизился к Неману.

Что касается I, II, III, IV и IX корпусов, которые представляют собой не более чем эскорты орлов, король предполагал, как писал Бертье, определить этим вечером в Гумбиннене их движение к Висле: баварцев – в Плоцк, I корпус, вестфальцев и вюртембержцев – в Торн, IV и IX корпуса – в Мариенвердер, II и III корпуса – в Мариенбург. Бертье сообщил, что все силы гвардии (и Старой, и Молодой) сейчас насчитывают примерно 550 кавалеристов и 900 солдат; численность неаполитанской гвардии – немногим более 700 человек. Всю гвардию король думает разместить временно в Гумбиннене.

Начальник Главного штаба высказал предположение, что король Неаполитанский собирается с помощью корпуса герцога Тарентского осуществить маневр на Немане (sur le Niémen) и разместить войска так, чтобы прикрыть «старую Пруссию». В связи с этим гвардия разместит свои зимние квартиры либо в Эльбинге, либо в Мариенбурге. Бертье сообщал, что король Неаполитанский намерен передать вице-королю командование всеми войсками, которые отступают на Вислу, для их реорганизации. Все эти моменты он изложил как результат бесед (conversations) короля с ним. Но по приезде этим вечером в Гумбиннен Мюрат намерен подобные решения окончательно принять.

Затем Бертье написал, что накануне, 16 декабря, холод был 25–26 градусов и что только офицеры и несколько унтер-офицеров, окружающие орлов, представляют собой дивизии различных армейских корпусов; так что сами дивизии не насчитывают и сотни человек. Солдаты разрозненно двигаются по разным дорогам на Вислу[201].

Выйдя рано утром 17-го из Вирбаллена, уже к 10 часам утра Главная квартира и гвардия были в Шталлупёнене, примерно на половине дороги к Гумбиннену Здесь Мюрат и Бертье ждали три эстафеты, одна из которых доставила письмо Наполеона, помеченное Позеном 12 декабря[202]. И Мюрат, и Бертье оба выразили радость по поводу благополучного путешествия императора[203].

По-видимому, тогда же, вскоре после 10 часов утра, Мюрат пишет длинное письмо императору. Из него мы узнаем, какие новости принесли две другие эстафеты – это были послания от Макдональда от 11 декабря и от Шварценберга, помеченное 15 декабря Слонимом[204]. Письмо Шварценберга сохранилось. Князь сообщал, что находится в неведении по поводу позиции и направления действий Великой армии, но те сведения, которые он получает о действиях армии русских, его беспокоят и заставляют полагать, что Великая армия движется к Ковно, вероятно, для занятия зимних квартир. Это заставило его двигаться на Гродно, а затем, вероятно, после получения приказов от императора он двинется на Белосток. По его словам, генерал Дютайи, губернатор Варшавы, уведомил его, что русский генерал Ф. В. Остен-Сакен находится во Владимире-Волынском с 26 тыс. солдат, и это создает опасность для великого герцогства. Уведомил Шварценберг и о том, что по сообщению саксонского курьера, который прибыл из Варшавы, тот встретил императора в этом городе и было принято решение о движении VII корпуса в направлении Бреста, дабы иметь возможность прикрыть Великое герцогство Варшавское, прежде всего Варшаву[205].

Из писем Макдональда и Шварценберга видно, что ни тот, ни другой ко времени подготовки своих посланий еще не получили приказы, отправленные начальником Главного штаба и требующие, чтобы первый двигался ближе к Неману, второй – к Гродно и Белостоку для прикрытия Варшавы. Помимо этого, начальник Главного штаба должен был сообщить Шварценбергу что V корпус концентрируется в Варшаве и что князь Понятовский получит 20 тыс. конскриптов, которые уже там собраны, а также реорганизует артиллерию.

Далее Мюрат остановился, как можно полагать, на главном для него вопросе – возможности передачи командования и отъезда из армии. Он заявил, что не может столь длительное время оставаться вдалеке от жены и детей, и повторил, как ему казалось, важный аргумент: что не готов действовать как организатор и администратор и будет более полезен во Франции или в Неаполе, чем здесь.

Далее Мюрат повторил, сославшись в том числе и на рапорты Бертье, что невозможно собрать армию ни в Вильно, ни в Ковно и это заставило его совместно с командующими корпусов принять решение отвести войска на Вислу.

Будучи раздосадован действиями Нея, король не стал скрывать от императора опаснейшей ситуации, когда при отступлении от Ковно на Вильковишки неприятель оказался в районе Скрауце между войсками Мюрата и арьергардом Нея. В этой ситуации, как известно, маршал Ней решил отходить к Шталлупёнену через Нойштадт, а король Неаполитанский, в свою очередь, остановился в Вирбаллене, чтобы его дождаться. Столь серьезное обвинение в адрес Нея, сделанное в докладе императору, Мюрат дополнил еще и тем, что маршал не смог сохранить «более одного штыка от дивизии Луазона и от II и III корпусов». «Он совершил свой отход один, собственной персоной, с несколькими офицерами своего штаба и несколькими офицерами своих войск. Я узнал [об этом] вчера в 10 часов вечера, когда он оказался в Гумбиннене», – написал король Неаполитанский. Поэтому, сообщал Мюрат, ему пришлось составить арьергард из 300 человек Старой гвардии, примерно 150 солдат Молодой гвардии, 800 человек неаполитанских велитов