Искупить кровью! - Роман Романович Кожухаров Страница 10

– Нехорошо, фраерок. Пришел к людям, а почтения не засвидетельствовал…

– Я командиру доложил… по форме, – несколько растерявшись, ответил Андрей и огляделся вокруг.

Солдаты сидели кто где, на приличном расстоянии и были заняты каждый своей тарелкой. Однако Аникин понял, что все исподволь следят за их разговором, отлично все слышат и наблюдают, что будет дальше.

– Командиру? Хе-хе… – Фиксатый оглянулся на группку, вальяжно расположившуюся с другой стороны окопа, на бруствере. Из троицы выделялся один – рослый, с крупными руками и трофейной, офицерской портупеей на выстиранной гимнастерке, он развязно полулежал, откинувшись на бруствер окопа, как на прибрежную морскую гальку.

– Слышь, недомерок… – Фиксатый вдруг сделался совершенно серьезен и даже грозен. – Вон твои командиры, а вон главный – Василий Федотович Крагин. Понял?.. Мясо ему отдай.

Сидящие по бокам от рослого кандидаты в аникинские командиры фыркнули от смеха, а рослый, тот, что претендовал на самого главного, одобряюще кивнул.

– Тебе и макарон хватит, – отчетливо и чуть ли не с заботой о ближнем произнес он.

Тут фиксатый добродушнейше улыбнулся и настойчиво толкнул Андрея в плечо: давай, мол, двигай к главному, не задерживай порцию.

– Хорошо-хорошо, будет вам мясо, – как ни в чем не бывало ответил Андрей и, уже принявшись жевать первую ложку с макаронами, обильно приправленными вкуснейшей тушенкой, с набитым ртом ответил: – Только сейчас оно жесткое. Вам жевать неудобно будет. Зубы-то беречь надо, и так вон, железные. Будут вам через пару часов – котлеты…

Фиксатый непонимающе оглянулся на своих корешей, потом снова – на Аникина.

– Какие котлеты? – все еще не понимая, почти растерянно спросил он.

– Известно какие… Из фарша, – объясняюще, как бы досадуя на непонимание собеседника, уточнил Аникин.

– Фарш за пару часов приготовится… – Аникин похлопал себя по животу и продолжил: – А там – и котлеты готовы…

Оглушительный хохот раздался со всех сторон, подтверждая, что почти весь взвод наблюдал за разговором.

– Ах ты гад!..

Андрей ждал этого выпада. Фиксатый попытался схватить Аникина за шею, но тот резко наклонился вперед, и Фиксатый, ухватив воздух, не совладал с инерцией и кубарем скатился в окоп. Хохот прокатился с новой силой. Дружки фиксатого дернулись было вперед, но рослый остановил их:

– Тихо вы… Теренчук катит…

Взгляд его, кипящий злобой, буравил Андрея насквозь, и тому стоило немалых усилий не отвести глаз в сторону.

– А тебе, падла, не жить, – полушепотом цедил рослый. – Из тебя котлеты наделаем…

В этот момент к ним подошел замкомвзвода.

– Шо тут зробылось? – сурово, отрывисто спросил он.

Аникин, все также держа тарелку и ложку, вытянулся во фрунт:

– Все в порядке, товарищ сержант. Боец вот оступился…

Из окопа выбрался фиксатый, весь пунцовый, извалявшийся в пыли, он старался не смотреть ни на Аникина, ни на дружков.

– Шо, Гуциревич, ножки ослабли? – еле сдерживая за суровостью нотки смеха, спросил Теренчук. – Може, треба тоби усиленную порцию питания выбить? А, котлеты, к примеру?..

Гуцик, красный как рак, продолжал отряхиваться, бросая исподлобья на Аникина ненавидящие взгляды.

– А ты, Аникин, – за мной…

Не дожидаясь ответа, замкомвзвода повернулся и с удивительной для его кряжистого, тяжеловесного тела быстротой пошел вдоль окопа.

По дороге замкомвзвода, не сбавляя суровости, отчитал Аникина:

– Шо ты? Не успел прийти в роту и борзеешь? Со своим отделением треба макароны трескать, а не шариться по позициям…

– Так я же, товарищ сержант…

– Отставить!.. Так я же… пошукал, с кем связаться… с цим… Чикнут тоби враз. Це ж не просто части. Це ж ШУ-РА!.. Зрозумил?

– Виноват, товарищ сержант. – Аникин замялся, переминаясь с ноги на ногу. – Не понял…

– Не понял. Як с уркаганами собачиться вин понял… Позывной Шу-Ра. Штрафная рота…

Сержант вдруг прервал свой наставнический ликбез и хмыкнул.

– А гарно ты им пятаки утер… Котлеты! Ладно, тикай до сержанта Бережного. Це твой командир отделения. И от него – ни на шаг! Вона его лысина из окопа сияет.

III

Оказался он в роте всего месяц назад. По окопным меркам – целая вечность. Но все равно Аникину иногда не верилось, что всего несколькими неделями раньше он мало чем отличался от Саранки. Что ж, прав был Колобов, бросив ему при первой встрече: «Ничего, казак, атамана тебе не обещаем, а солдата из тебя выправим».

Андрей сразу почувствовал, что к его взводу среди сослуживцев особое отношение. За глаза взвод в самой роте звали «штрафным». Все – из-за взводного. Колобов единственный из всего комсостава роты сам был штрафником. Разжалованный в рядовые из подполковника, он был направлен в штрафбат. По дороге, по непонятным причинам, о которых было известно, наверное, только ротному и парторгу, а сам Колобов не распространялся, его перевели в штрафную роту.

Скорее всего, попросту из-за нехватки командного состава во вновь созданных после сталинского приказа «Ни шагу назад!» подразделениях. Навыков руководства подчиненными в бою Колобову было не занимать. И в быту, и в бою взводный старался беречь солдат, в замы назначил себе запасливого Теренчука, который дружил со своим земляком, ротным старшиной Диденко. Так что хозяйственное обеспечение взвода наладилось лучше не придумаешь – прямиком с армейских складов, и даже водка поступала в третий взвод неразбавленной, что вызывало законную зависть у марчуковцев, командир которых на той же земляческой почве со старшиной поцапался.

Да и боевую задачу взводный планировал с умом, тактически, под каждый конкретный случай, с учетом местности и взводных силенок. В общем, людей без толку под пули не посылал. Наверное, из-за этого на него постоянно обрушивался гнев ротного. И не только из-за этого. У майора Углищева был пунктик по поводу трусости и уголовного прошлого своих подчиненных. Кто знает, может, в прошлой, довоенной, жизни его квартиру обчистили воры или избили хулиганы? Только майор считал делом принципа не жалеть трусов и уголовников, которые по документам, собственно, и являлись личным составом отдельной штрафной роты. Получая приказ из штаба дивизии, он не особо задумывался над его тактическими воплощениями, всем остальным предпочитая свое любимое: «В лобовую атаку крупными силами». Конечно, мало кому будет приятно терпеть у себя под носом комвзвода, разбирающегося в тактике и стратегии ведения боя, который к тому же не боится высказывать свою точку зрения в лицо старшему по званию. Это «старшинство по званию» было еще одним пунктиком майора Углищева. К месту и не к месту он любил подчеркивать особый – «отдельный армейский» – статус роты, что автоматически возвышало его, майора, до самого командира полка. Как тут вынести своеволие взводного, который, к тому же, в «режиме реального», нештрафного, времени является выше тебя