Наш человек в Киеве - Евгений Львович Зубарев

Евгений Зубарев

Наш человек в Киеве

© Евгений Зубарев, 2025

Часть первая

Глава 1

– Почему я? Почему в феврале? Почему вообще туда нужно лететь из Петербурга? Почему не нанять местных? Там что, все умерли?

– Да, там все умерли. Ты фильмы про зомби видел? Вот там точно такие сейчас ходят, именно как зомби. Одно отличие – зомби обычно молча мозг тебе выедают, а эти в процессе ещё кричат про то, что Америка с ними и что Евросоюз их одобряет…

Директор смотрел на меня с плохо скрываемым раздражением и поминутно бросал нервный взгляд на часы.

– Палыч, двойной гонорар плюс командировочные. Соглашайся. И не говори мне, что ты боишься.

– Вообще-то я не боюсь, – соврал я. – Просто хочу точно знать, ради чего рискую…

На самом деле я даже не набивал себе цену – я лишь хотел услышать в первоисточнике, что конкретно меня ждёт. Вариантов предполагалось несколько, но все были какие-то безрадостные.

– Если меня примут, что будет: тюрьма или просто высылка?

– Тюрьма только для аборигенов, у кого гражданство местное. Пока, во всяком случае. Птицина вот всего лишь выслали в Россию неделю назад, правда, довольно жёстко, – осторожно подбирая слова, сообщил директор. – Но ничего уголовного не предъявляли.

– Избили, изувечили, издевались, или обошлось? – так же осторожно подбирая слова, спросил я.

– С Птициным? Ну, челюсть гуманитарно сломали при задержании, по почкам прошлись демократично. И ещё два ребра у него вроде бы треснули, но это не точно…

Мы оба помолчали, думая каждый о своём.

– Но мы оплачиваем лечение и протезирование, – торопливо добавил директор.

Я рефлекторно потрогал челюсть. Терять ей, конечно, после трёх переломов за последние четыре года было нечего, но ведь каждый раз больно. И, кстати, там у меня минус два зуба спереди, которые я всё никак не вставлю вот уже полгода.

Директор снова посмотрел на часы, потом коротко вздохнул:

– Ещё премии обещаю – по итогам каждого месяца, сколько продержишься там. Пятьдесят процентов плюсом к обычным расценкам.

– Ладно, я готов. Чего не сделаешь ради торжества тоталитаризма. Когда вылетать?

– Сегодня. У тебя самолёт через четыре часа, вообще-то. Билеты заказаны, получи их в отделе кадров, у Танечки.

Вот так у нас дела делаются, ага. К чему был весь этот душещипательный разговор, если директор всё решил за меня, причём за пару часов до того, как я вошёл к нему в кабинет?

Дома я не сильно задержался – дежурный чемоданчик всегда под кроватью. Запасные аккумуляторы, камера, штатив, носки, документы, наличные.

Смартфон я вычистил, пока ехал на такси в аэропорт. Чистка требовала внимания и сосредоточенности – сейчас столько дурацких приложений, что норовят записать всю твою жизнь поминутно. А зачем тайной политической полиции бывшего братского народа знать, к примеру, где и с кем я провёл вчерашний вечер?

Заказ гостиницы тоже оказался несложным делом – это всё я сделал в аэропорту, выбрав отель поближе к центру Киева, поскольку именно там происходят все интересующие нас события.

Надо сказать, цены на номера меня удивили – я был уверен, что так безбожно обдирают туристов только в Москве да Петербурге, но нет, глядите, соседи из списка независимых от всего на свете республик уже подтягиваются.

В накопителе аэропорта у меня было время подумать, что я буду говорить по прилёте пограничникам в Жулянах. Почитав, что пишут в Сети, я понял, как мне повезло – Танечка заказала рейс именно в маленький и старый киевский аэропорт в Жулянах. Он расположен в черте города и славится спокойным отношением пограничников к приезжим. А вот большой и сравнительно новый аэропорт «Борисполь», напротив, был известен дикими выходками персонала по отношению к русским. Если, конечно, верить комментариям безвинно пострадавших, которые они потом публиковали в Сети.

Один из таких комментариев жертвы украинской демократии я даже сохранил себе в телефон, рассчитывая использовать в публикации.

«Меня зовут Михаил, я из Краснодара. Я ездил в Киев осенью, получилось неудачно и даже оскорбительно. Итак, рассказываю, как было дело.

Прилетел я в Борисполь. Украинский пограничник взял мой российский паспорт, небрежно полистал его, а потом вдруг спросил:

– Чей Крым?

Я промолчал – читать лекцию про народное волеизъявление смысла не было. Тогда пограничник начал возить моим раскрытым паспортом по поролоновой подушке с чернилами, пока на месте фотографии и моего имени не образовалась сплошная синяя клякса. После этого он вернул мне паспорт со словами:

– Москалям нечего делать в приличной стране…

Вот так меня не пропустили через границу. И я ещё почти сутки ждал обратный самолёт в Россию.

А ещё при проверке багажа украинские таможенники специально сломали мою скрипку, с которой я должен был выступать в Киевской консерватории. Они там, внутри скрипки, искали наркотики, при этом очень веселились, приговаривая:

– Ах, не смешите наши пейсы…

У меня вопрос ко всем пользователям на этом европейском форуме: скажите мне, пожалуйста, – на Украине что, совсем уже умом тронулись? Или это лично мне просто так не повезло?»

…Наверное, Михаилу из Краснодара действительно не повезло. Российские пограничники в Пулково и, тем более, белорусские в Минске мною не заинтересовались, хотя по поводу наших я тоже немного волновался – пара забытых и потому не оплаченных автомобильных штрафов всегда всплывает в самый неподходящий момент. Но обошлось.

Усевшись в кресло самолёта, я оценил летевшую со мной в Киев публику. На три четверти это были мужики с мрачными физиономиями. Надо думать, украинцы – гастарбайтеры: это было ясно по медным загорелым лицам и рукам, простой одежде, грубым причёскам под горшок. Конечно, я легко мог бы изобразить кого-нибудь из них, но для этого как минимум был нужен украинский паспорт.

В голливудском блокбастере мой персонаж непринуждённо отобрал бы паспорт у работяги и прошёл границу без проблем. В моей суровой реальности мне нужно было думать о том, как пересечь границу с рязанской мордой и русским паспортом в руках.

Соседи вполголоса переговаривались между собой с интонациями старух 90-х годов, у подъезда рассказывавших друг другу истории про бесчинства банды в их районе.

– Его завернули, прикинь!

– Да ты шо?

– Паспорт ещё порвали, а обрывки в унитаз спустили.

– Какой паспорт, русский?

– Нет, у него два было. Украинский порвали. Сказали, вали в свой Крым, ты теперь русский оккупант.

– А он?

– А он