Майкл Панке - Возвращенец Страница 26

Но сильней всего он чувствовал грызущие приступы голода.

Он лежал на песчаном берегу, вымотанный и деморализованный цепью последних событий. Возле ног желтели цветы на тонких зеленых стеблях. Цветы походили на дикий лук, но Гласс знал, что это. Ядовитый зигаденус. Неужели это промысел Божий? Может, он растёт здесь для меня? Гласс гадал, как подействует яд. Погрузится ли он безмятежно в вечный сон? Или умрёт, дёргаясь в агонии? Будет ли это хуже его нынешнего состояния? По крайней мере, он будет уверен, что конец близок.

Пока он лежал на берегу в лучах пробуждавшегося рассвета, из ивняка на противоположном берегу появилась тучная оленуха. Она опасливо осмотрелась по сторонам, прежде чем осторожно пройти вперед и напиться. Она находилась не более чем в тридцати ярдах, пустяки для выстрела из винтовки. Анстадт.

Впервые за весь день он вспомнил о тех, кто его оставил. Пока он смотрел на лань, в нем закипал гнев. Оставили - слово слишком мягкое для объяснения их предательства. Оставили - действие пассивное, когда кто-то сбегает или бросает тебя. Поступи так его няньки, он бы в это самое мгновение целился из винтовки, чтобы пристрелить лань. Он бы использовал нож, чтобы разделать животное, чиркнул бы кремнём по кресалу, чтобы разжечь огонь и поджарить лань. Он посмотрел на себя - мокрого с головы до пят, раненого, вонючего, с горьким привкусом во рту.

Бриджер и Фицджеральд не просто его бросили, намного хуже. Они повели себя не как путники на дороге в Иерихон, которые просто отвернулись и перебрались на другой берег. Гласс не надеялся на помощь добрых самаритян, но по-крайней мере рассчитывал, что товарищи не причинят ему зла.

Фицджеральд и Бриджер действовали осознанно, украли его скудные пожитки, которыми он мог бы воспользоваться. А лишив его этой возможности, они его убивали. Убивали так же верно, как и ножом в сердце или пулей в висок. Убивали, вот только он не умер. И не умрет. Он поклялся выжить, чтобы отомстить убийцам.

Хью Гласс заставил себя приподняться и продолжил ползти вниз по течению Гранда.

Гласс осмотрел местность в непосредственной близости. В пятидесяти ярдах перед ним болотистая низина переходила в три склона широкого пересохшего оврага.

Шалфей и низкая трава обеспечивали небольшое укрытие. Низина неожиданно напомнила ему о пологих волнистых холмах вдоль берегов реки Арканзас. Он вспомнил, как однажды наблюдал, как детишки пауни устанавливали ловушку. Для детей это было развлечением. Стоявшая же перед Глассом задача была жизненно важна.

Он медленно пополз по дну низины, остановившись в месте, которое выглядело привлекательным. Найдя заострённый камень, он принялся рыть ссохшуюся песчаную почву.

Он вырыл яму диаметром в четыре дюйма и глубиной ему по бицепс. Он принялся расширять её с середины углубления, пока она не приняла очертания винной бутылки с горлышком где отверстие. Выкопанную землю он разбросал по сторонам, чтобы скрыть следы подкопа. Запыхавшись от напряжения, он остановился перевести дух.

Затем Гласс направился на поиски большого плоского камня. Его он нашел в сорока футах от ямы. Также он нашел три камня поменьше, которые треугольником выложил вокруг ямы. Плоский валун он водрузил над ней, как крышу, оставив свободное пространство внизу, создававшее впечатление укрытия.

Гласс замаскировал ловушку веткой и медленно пополз от ямы. В нескольких местах он заметил крохотные катышки - добрый знак. Ярдах в пятидесяти от ямы он остановился. Его ладони и колено увлажнились от ползания. Бедро разнылось от передвижения, и он уже в который раз ощутил мерзкое потрескивание отваливающихся струпьев, а спина вновь закровоточила. Передышка временно уняла боль в спине, но вместе с тем дала знать о полном истощении, ноющей боли, которая расцвела внутри и разлилась по всему телу. Гласс удержался от желания закрыть глаза и поддаться искушению уснуть. Он понимал, что не восстановит силы, пока не поест.

Он заставил себя приподняться. Стараясь держаться в отдалении, он двигался по широкому кругу, придерживаясь вырытой ямы, как центра оси. Для того, чтобы совершить круг, ему понадобилось тридцать минут. Тело вновь заныло, требуя остановиться и передохнуть, но он знал, что остановившись, сведет на нет весь эффект ловушки. Он продолжил ползти, наматывая всё меньшие круги и по спирали приближаясь к ловушке. Наткнувшись на заросли густого кустарника, он остановился, чтобы его потрясти. Что бы в нем ни пряталось, оно медленно двинется к скрытой ловушке.

Гласс добрался до ловушки через час. Подняв плоский камень, он прислушался. Он видел, как маленький пауни запустил руку в подобную ловушку и с воплем отдернул её, когда в него вцепилась гремучка. Ошибка мальчика произвела на него неизгладимое впечатление. Он оглянулся по сторонам в поисках подходящей ветки. Найдя длинную палку с плоским концом, он несколько раз ткнул ею в яму.

Убедившись, что кто бы ни прятался в яме, он мёртв, он сунул внутрь руку. Одну за другой он извлек четыре дохлых мыши и двух белок. Охотясь таким образом, не прославишься, но Гласс был доволен добычей.

Низина была частично сокрыта, и Гласс решил рискнуть развести огонь, проклиная отсутствие кремня с кресалом. Он знал, что можно развести огонь путем трения двух палок друг о друга, но сам никогда так не делал. А кроме того, подозревал, что подобный метод, если он вообще сработает, займёт целую вечность.

Всё, что ему нужно - это гибкий прут и тетива, примитивный механизм для добычи огня. Состоит он из трёх частей: плоского куска дерева с отверстием, куда вставляется веретено, самого веретена - округлой палочки толщиной в три четверти дюйма и длиной в восемь, и смычка, как у виолончелиста, чтобы вращать веретено.

В поисках деталей Гласс принялся обыскивать низину. Не составляло труда достать кусок плоского плавника и две палки для веретена и смычка. Тетива. У него не было веревки. Лямки от ягдташа. Он выхватил бритву и, отрезав лямку ягдташа, привязал её к концам палки. Затем бритвой же он проделал ямку в плоском плавнике, стараясь не выдолбить её шире палки для веретена.

Покончив со смычком и веретеном, Гласс набрал дров для костра. Из ягдташа он извлек пыжи и разорвал их, обложив края отверстия плоской деревяшки. Он также запасся камышовым пухом. Сложив дрова в небольшую ямку, он добавил к ним сухой травы. К нескольким найденным кускам дерева он добавил бизоний кизяк, окаменевший на солнце.

Закончив с приготовлениями, Гласс взялся за смычок и веретено. Он заполнил ямку в плоском плавнике лучиной, установил в неё веретено и затянул на нем тетиву петлей, прижал веретено ладонью правой руки, все ещё обернутой куском шерстяной ткани, которую он использовал при ползании. Левой рукой он принялся водить смычком взад и вперёд, отчего в ямке на плоском плавнике завертелось веретено, создавая трение, а вместе с ним и жар.