Антон Кротов - От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская) Страница 98

— Эй, мужики! Когда с нами будут разбираться? — спрашивали мы по-английски у охраны.

— Ждите, позовём, когда надо будет, — отвечали они.

Часам к двенадцати, прогуливаясь по солнечному дворику (среди других заключённых), мы решили переходить к активным действиям — колотить кулаками (а потом и камнями) в железные ворота и требовать, чтобы нам дали позвонить в посольство России. Никто не реагировал. Однако, наши действия поразили местных трусливых заключённых, которые никаких действий не предпринимали, боясь охраны. Мы же, ещё более набравшись наглости, начали открывать окна ментовских кабинетов — эти зарешёченные окна выходили прямо на тюремный двор — и требовать телефон. Тюремные начальники начали нервничать и закрывать окна, а мы их опять открывали.

Вдруг кто-то из заключённых сильно захотел в туалет, и охранники решили его выпустить со внутреннего двора, приоткрыв железную дверь. В эту щель нагло пролез Алигожин и я за ним; преодолевая сопротивление охраны, мы протёрлись в главное здание, чьи окна выходили на наш двор. Охранники тюрьмы, и часовой на вышке, кричали «Ноу, ноу», но применять табельное оружие не решились. Через пару минут мы уже сидели в кабинете начальника тюрьмы и звонили в посольство РФ. Солдаты охраны, обалдев от нашей наглости, последовали за нами в кабинет начальника, но отрывать нас от телефона не решились.

Консул РФ, Виктор Меркулов, вспомнил наш звонок из пограничного селения и очень удивился: «как? вас до сих пор не выпустили? А где вы?» Я заблаговременно выведал у других з/к адрес и номер тюрьмы и сообщил их консулу. И очень вовремя, ибо начальники, осмелев, отобрали у меня телефон и затолкали нас обратно в камеру, закрыв там на замок.

Российское Посольство сработало оперативно. Не прошло и двух часов, как к воротам тюрьмы подъехала дипломатическая машина, в которой ехали: Виктор Меркулов, молодой консул РФ; Менгисту, лысый эфиоп-переводчик; и специалист службы безопасности, уже пожилой широкоплечий представительный мужчина.

Явление дипломатической делегации подействовало на тюремное начальство отрезвляющее, и уже через десять минут была организована особая тюремная машина, в которую запихнули нас с Ильёй и даже англоговорящего суданца. Нас повезли в Иммиграционный департамент; машина из посольства ехала следом.

Здание Иммиграционных служб оказалось очень большим. В нём водилось несколько сотен эфиопских бюрократов, перекладывающих папки и бумаги из одного ящика в другой. Наше дело могло бы тянуться неограниченно долго, но вмешательство Консула ускорило этот процесс. Вскоре мы увидели пробегающие мимо наши паспорта в руках важного начальника-эфиопа.

— В общем так: ситуация ваша прояснилась, и она не хорошая. Эфиопы на вас очень злые и хотят депортировать вас из страны — в страну происхождения, или же в ту страну, откуда вы приехали (т. е. в Судан). Сейчас я вас заберу из тюрьмы, но чиновники настаивают, чтобы вы не позднее пятницы убрались из Эфиопии. Паспорта пока останутся у них, а мы с вами поедем в посольство, обдумаем, как нам этот вопрос решить.

Оставив тюремных охранников, чиновников и суданца (его дальнейшая судьба нам неизвестна) в Иммиграционном департаменте, мы поехали на консульской машине в посольство РФ. Там консул подробно расспросил нас о наших приключениях. Объяснил, что вообще такие случаи бывают с иностранцами, что их депортируют из страны за какие-то мелкие нарушения, а с гражданами РФ такое на его памяти происходит в первый раз. Пообещал, что завтра постарается пробить нашу депортацию в Джибути, куда мы изначально и намеревались попасть, — но, если это не удастся, чтобы мы искали деньги на улёт в Россию. Причём, улететь нам нужно не позже пятницы — именно до этого дня консул выбил нам «условно-досрочное» освобождение.

Договорились созвониться на следующий день. Консул доставил нас на Пьязу, в уже известный нам отель, где мы и заночевали сегодня, условно свободные, — правда, без паспортов и в полнейшей неопределённости в отношении своего будущего. Но жизнь всё-таки налаживается!

Полный улёт

Последующие трое суток прошли у нас в активных действиях. Консул выяснил, что улетать в Джибути, в Йемен, в Египет или в другие места (куда у нас были визы) нам ни под каким соусом не разрешат: эфиопские чиновники обещали отнести наши паспорта в Иммиграционный отдел аэропорта, где они (паспорта) нас будут дожидаться строго до вечера пятницы. Паспорта нам вернут только тогда, когда мы предъявим авиабилеты до Москвы. Плюс надо заплатить некоторую сумму за получение выездной визы — разрешения на вылет из страны. Если до вечера пятницы мы в аэропорту не появимся, мы будем объявлены государственными преступниками и будем (по закону) подлежать вовзращению в тюрьму и наземной депортации туда, откуда мы прибыли в Эфиопию, т. е. на суданскую границу в Гуллабад.

Помимо этого, вскрылась ещё одна проблема: Илья, так бодро себя чувствовавший в тюрьме, подцепил какую-то амёбу (а скорее, уже бывшая амёба в нём размножилась), он утратил оптимизм и не только самоходные, но и самостоячие свойства. Анализ, произведённый в Русском госпитале Красного креста, подтвердил наличие амёб.

В связи с этим у нас было три варианта действий:

1) Попросить наших родителей и друзей в России и других местах одолжить нам деньги (через систему «Western Union»), купить билет на самолёты и вернуться домой. На этом наше путешествие в Африку заканчивается, и мы оказываемся в Москве и в долгах.

2) Сказаться безденежными и отказаться от улёта, вернуться в тюрьму, а затем под конвоем (когда он образуется) проследовать в Гуллабад. Суданцы, разумеется, нас не впустят (виза-то суданская у нас давно просрочилась), и мы остаёмся жить между двух пограничных деревень — между Метемой и Гуллабадом. Жить там нам, конечно, не захочется, и нам придётся нелегально ночью переходить суданскую границу, быть там пойманными, посаженными в тюрьму, депортированными в Хартум, где перед нами опять встанет дилемма — самодепортироваться в Москву самолётом или продолжать депортацию по земле. При этом улёт из Хартума будет затруднён, так как денег у нас не будет, и переслать их в Судан невозможно (система «Western Union» и кредитные карточки в Судане пока не работают). Нам, наверное, придётся возвращаться под конвоем в Вади-Халфу, откуда мы будем депортированны в Египет. Таким образом мы легально (виза Египта у нас многократная и полугодовая) окажемся в Египте и там, если останемся живы-здоровы после многочисленных тюрем, продолжим путешествие по своему усмотрению.

3) Наконец, можно было бы подставить консула, забить на паспорта, оставить все иммиграционные службы «с носом» и отправиться в беспаспортное путешествие по Эфиопии, а когда надоест — перейти границу в какую-нибудь Кению и там сдаться властям, — дальнейшее возможное развитие событий см.п.1,2,3… Однако, амёба, которой овладел один из нас, сильно уменьшила бы удовольствие от такого путешествия.