Вольфганг Геншорек - 20000 километров по Сахаре и Судану Страница 42

Географические предприятия Барта сопровождались историко-этнографическими открытиями. Он опроверг ложное утверждение о том, что Африка не имеет исторического прошлого, особенно земли, расположенные южнее Сахары, и исследовал высокоразвитую культуру народов Судана. Более всего его интересовали фульбе. Немалую службу он сослужил лингвистике, овладев несколькими неизвестными языками и составив обширные словники.

Александр Гумбольдт сказал о заслугах Барта: «Он открыл нам целую часть света». Барт не только сделал крупнейшие открытия, но и оживил научно-исследовательскую жизнь в начале 50-х годов. Если задаться вопросом, как стало возможно, чтобы европейский ученый без всякой поддержки смог совершить такое великое дело в Африке, многое станет ясным, если вспомнить о той помощи, которую ему оказывали африканские друзья. Без них Барт не смог бы выжить в Африке, не говоря уже о том, что не был бы в состоянии плодотворно работать. Африканцы предоставили ему условия для существования и оказали помощь в качестве информаторов. Это, в свою очередь, стало возможным только благодаря теплому отношению Барта к людям, будь то носильщики, проводники, щейхи или эмиры.

В Европе Барта со всех сторон осыпали почестями. Берлинская Академия наук возвела его в звание члена-корреспондента, его родной город Гамбург присвоил ему звание почетного гражданина, а Йенский университет — степень почетного доктора, ряд научных обществ как у него на родине, так и за рубежом избрали Барта своим членом, представители древних аристократических родов и научные общества наградили его медалями. Однако все эти восторженные аплодисменты не могли заглушить отдельные голоса, критиковавшие Барта за руководство экспедицией и оспаривавшие его открытия. Поэтому Барт в своей речи 13 октября в Берлине обратился к тем кругам, рупором которых он считал прежде всего секретаря Лондонского географического общества Нортона Шоу: «Если в Англии некоторые мелкие душонки пытаются под видом обсуждения научных вопросов использовать в корыстных целях национальную вражду и позволяют себе пренебрежительные высказывания по поводу того, что руководство английской экспедицией было поручено немцу, то это обязывает меня как можно скорее представить результаты моего труда английской общественности, чтобы оправдать не только себя, но и уважаемых английских государственных деятелей, в особенности лорда Пальмерстона удостоивших немцев своего доверия».

Высказавшись с открытой трибуны, Барт не желал идти ни на какие компромиссы. Он резко отверг предложение контр-адмирала Смита, будущего президента Королевского Географического общества, выступить по этому вопросу в роли посредника, категорически отказался участвовать в качестве почетного гостя в торжественном открытии зимнего собрания Лондонского географического общества, а также решительно отклонил высшую награду Общества — большую золотую медаль. Здесь проявился характер Барта, о котором его свояк и биограф Густав Шуберт писал: «Генрих при свойственной ему душевности слишком резок, слишком непреклонен и вместе с тем слишком скромен, а кроме того, лишен жизненной мудрости. Его чувство собственного достоинства не позволяет ему в нужный момент покориться. Он относится к отважным и выносливым, но отнюдь не к умелым пловцам по жизненному морю».

Барт хотел как можно быстрее опубликовать материалы по результатам работы экспедиции. Весьма хорошим другом и опытным советником в этом деле оказался Август Петерман, переселившийся тем временем из Лондона в Готу и занявшийся подготовкой издания знаменитых «Географических сообщений», предложив взять на себя обработку карт для издания.

Необходимо было обеспечить Барту в будущем безбедное существование. Об этом заботились также его друзья и покровители — Бунзен, Риттер и прежде всего влиятельный Гумбольдт. По просьбе Риттера Барт 18 октября 1855 года изложил ему на бумаге личные пожелания и соображения: «Уважаемый профессор Риттер! Поразмыслив над тем, какие отношения я желал бы установить с местным университетом, чьим первейшим и ближайшим призванием все же является формирование взглядов молодежи посредством живых и ярких лекций, и, чтобы не быть в тягость до того времени, когда я буду в состоянии посвятить этой деятельности все свои силы, я вношу следующее предложение: пусть Его величество король ассигнует мне пособие в размере 4 тысяч или 5 тысяч талеров для издания моих научных трудов, а министерство с согласия палат даст твердое обещание предоставить мне к летнему или зимнему семестру 1857 года должность ординарного профессора по географии с жалованьем в 1,5 тысячи талеров. Университет, таким образом, не лишился бы столь необходимых ему средств, а я оказался бы одновременно по отношению к английской общественности и к английскому правительству в более или менее независимом положении, что будет способствовать лучшему применению моих сил в дальнейших научных изысканиях».

Спустя несколько дней Риттер передал это письмо Барта философскому факультету, сопроводив его запиской, в которой сказано: «Я только позволю себе привести заслуживающие внимания слова ветерана всего научного мира (по всей вероятности, А. Гумбольдта. — В. Г.), который пишет: „Курциус — для Греции и изучения эпохи эллинизма, Барт — для целой части света и заново открытых им народов — какой прекрасный дар, способный прославить любой университет“.

После специального ознакомления и в соответствии с моей точкой зрения я счел лишь своим долгом высказать глубочайшее убеждение в пользу реализации кажущейся мне ясной цели и выгоды для всеобщего блага человечества от имени той науки, слабым представителем которой я до сих пор числился». Риттер сослался на преклонный возpaст и выразил пожелание увидеть Барта преемником на своем посту.

Во время обсуждения ходатайства Риттера на заседаниях факультета 22 октября и 15 ноября 1855 года сам он отсутствовал. Факультет поддержал ходатайство о предоставлении Барту пособия, чтобы таким образом обеспечить ему дальнейшую работу над научными трудами, однако высказался против назначения его в ближайшее время ординарным профессором, так как тем самым «без надобности предрешается будущее и могут быть задеты многие заслуженные лица».

Министр по делам культов фон Раумер поддержал это заключение факультета, заявив: «По окончании труда можно будет более точно судить о том, в какой мере за Бартом можно будет признать наряду с его достижениями как путешественника и его выдающиеся дарования как ученого и преподавателя университета».

4 февраля 1856 года он передал Барту, что вопрос о поступлении его на государственную службу будет решен только после окончания им научного труда, посвященного результатам экспедиции.