Мишель Пессель - Золото муравьев Страница 33

Мне также удалось раздобыть новые сведения об охоте минаро. Охотнику не обойтись без помощи богинь и фей, приносящих удачу и изобилие. Если охотник был благочестив и сумел понравиться феям, то они, сидя на его плече, помогают ему в охоте на горных козлов, направляя выпущенные стрелы. Увидев, что преследуемое животное падает на колени, охотник не должен наносить удар, так как это означает, что животное находится под особым покровительством одной из фей. По возвращении в деревню удачливые охотники должны без промедления принести в дар внутренности, сердце и рога добычи богине Гьянце-Лхамо, возложив их на один из жертвенников деревни. Затем охотник преподносит в дар Гьянце-Лхамо рисунок убитого им горного козла. Наконец, я выяснил, что изображение должно быть выполнено не там, где заблагорассудится, а «в узкой ложбине или впадине у подножия утеса, расположенного напротив скалы, на которой находится жилище богини». Это непременное условие нашло подтверждение в рассказах многих моих собеседников.

Принося в дар божеству внутренности и рога козла, охотник тем самым снимает с себя вину за убийство принадлежащего феям существа; что же касается наскальных рисунков, то они призваны дать убитому животному вторую жизнь.

Упомянутые причины создания подобных рисунков настолько естественны, что поневоле напрашивается предположение, что те же причины обусловили появление наскальных изображений горных козлов, бизонов и прочих животных в европейских пещерах. Что же касается самих минаро, то, судя по всему, они — прямые потомки коренного населения Гималаев или их ближайшие родичи.

Будучи убежден в том, что в любом случае мы имеем дело с совершенно особым народом, я приступил к тщательному изучению обычаев и обрядов минаро. Мне рассказали, в частности, что в день Нового года (приходящийся на день зимнего солнцестояния) двух мальчиков одевают в козлиные шкуры и до захода солнца изгоняют из поселка. Считается, что таким образом изгоняются грехи жителей поселка, накопившиеся за год. Когда деревню поражает эпидемия, вдоль домов проводят черного козла, который затем также изгоняется, чтобы унести с собой болезнь. Вот вам и «козел отпущения» — явное, на мой взгляд, свидетельство сходства обычаев народов Востока и Запада.

Многие исследователи уже обращали внимание на взаимодействие индоевропейских культур в более поздние периоды. Например, не скифам ли обязаны европейцы таким предметом туалета, как брюки — необходимой одеждой всадников, живущих в районах с умеренным климатом? О многообразии контактов этого народа с Западной Европой свидетельствуют скифские захоронения в Бургундии и других областях Франции. Удивительная вещь: традиционная одежда минаро — узкие штаны и рубаха длиной чуть ниже талии, украшенные геометрическим рисунком, — несомненно напоминает одежду скифов Северного Причерноморья (по крайней мере, если судить по изображениям на великолепной вазе, найденной при раскопках Куль-Обского кургана).

Мое внимание привлек ритуал посвящения коня богам. Он свидетельствует о большой значимости коня в культуре минаро, что, по-моему, тоже роднит их со скифскими всадниками.

Праздник «посвящения коня» отмечается и сегодня во всех поселках минаро в Заскаре и в верховьях Инда. Он выпадает на первый день второго месяца тибетского календаря. В течение всего этого дня мужчины поселка не надевают обуви и хранят обет молчания. На заре в домах готовят пищу исключительно из «чистых» продуктов — козьего мяса и молока, баранины, гороха. Приготовленные блюда вместе с драгоценностями мужчины возлагают к ногам коня. По обычаю, этот конь должен быть белым. Круп животного натирается красной охрой, после чего оно считается посвященным Бабалашену (в Заскаре) или Гьянце-Лхамо. «Посвященного коня» теоретически уже никогда нельзя седлать, однако на практике, особенно если конь принадлежит не слишком состоятельной семье, сибаритствует он только одну неделю. Цель данного ритуала — вымолить дождь и хороший урожай.

Народу минаро не чужд спорт. Его излюбленным видом служит поло. Причем так я называю спорт минаро без всякой натяжки хотя бы потому, что само слово «поло» — тибетского происхождения и обозначает «мяч». Площадки для игры в поло (или в мяч, как угодно) — размером примерно триста на пятьдесят шагов — есть во всех поселках. Мяч делают из можжевелового корня. В целом игра весьма напоминает современное поло. Игроки делятся на две команды, по шесть всадников каждая. Цель игры, естественно, как можно большее число раз поразить ворота противника, отмеченные двумя большими камнями. По мячу ударяют длинной палкой. Гол засчитывается лишь в том случае, если игрок, забив его, спешивается и касается лежащего за линией ворот мяча рукой. Не говоря уже о современной европейской игре, бросается в глаза сходство с аналогичным развлечением, существовавшим в Персии две с половиной тысячи лет назад. Вот только кто кого научил: персы — предков минаро, или наоборот?

Вообще в обычаях и обрядах минаро можно найти немало сходного с обычаями, бытовавшими в древней Персии, простиравшей, кстати говоря, свое влияние до Индии куда дольше, чем существовала империя Александра Македонского. Какие-то из обычаев минаро были заимствованы у других народов. Но, я думаю, это абсолютно не исключает предположения, что минаро — коренные жители Гималаев. Более того, я почти уверен, что мы имеем дело не с собственно ариями, а с последней ветвью протоариев — «последних могикан» Гималаев[15].

Глава восьмая. Отравленные стрелы

С помощью Какпори и Нордрупа нам удалось приобрести в Каргиле запас провианта, достаточный для трехсоткилометровой конной (а временами и пешей) экспедиции на плато Рупшу. Этот малоизученный еще район можно с полным основанием назвать крышей мира — одной из самых высоких частей гималайских горных плато. Средняя высота плато около 4600 метров над уровнем моря.

Покинув Каргил, мы поднялись на «джипе» вверх по долине реки Суру. По дороге мы остановились, чтобы осмотреть грандиозную десятиметровую статую Будды «грядущего». На боку у колосса мы обнаружили надпись, сделанную по-тибетски, которая не была еще описана никем из побывавших здесь до нас. К сожалению, и нам не удалось ни расшифровать, ни сфотографировать надпись — нужно было торопиться. В Гиагам мы прибыли уже поздно вечером.

Распрощавшись с шофером и его «джипом», мы вновь оказались в том мире, где слышишь лишь звук собственных шагов по тропам. Что ж, тропы некогда были единственными путями сообщения для человеческого рода.