Леонид Денисов - Тайна безымянного острова (сборник) Страница 31

Яля первая попала на Венеру.

— Я вас жду, — сказала она, — прилетайте скорее. Одной скучно…

Прежде чем разъехаться по стадам на лето, мы решили всем классом дойти до истоков Руты и вернуться в поселок по другому берегу. Через неделю в путь, а пока мы втроем решили сходить на рыбалку. И Апой, конечно, с нами.

Рано утром мы собрались у чума и пошли вверх по реке. Ланко знает место, где хорошо клюют хариусы. Но в этот день жору не было. И мы отправились на остров Ваули. Ланко вспомнил, что в это время мимо нашего поселка должен пройти атомный ледокол «Ленин». Наша школа переписывается с экипажем. Моряки прислали нам целый альбом фотографий. В последнем письме они пишут, что, возможно, будут в наших местах в первой половине июня. На острове есть сопка, может быть, с нее мы увидим ледокол.

Остров интересный, мне давно на нем хотелось побывать. Во-первых, «необитаемый», а я еще не был ни на одном необитаемом острове. Во-вторых, от этого острова скоро ничего не останется: море его разрушает. Называется он по имени ненецкого национального героя Ваули Ненянга, который в прошлом веке руководил восстанием против кулаков-многооленщиков. В одной легенде рассказывается, что на этом острове Ваули сражался с целым отрядом богачей и шаманов и всех их покидал в море с вершины сопки. Но мама говорит, что на самом деле Ваули в здешних местах не был.

От поселка до острова километров пять. Он отделен от материка узким проливом. В тундре снег уже почти весь растаял. Талые воды сначала разлились в море поверх льда. А через несколько дней лед всплыл. Он похож теперь на зеленое поле.

Мы перешли через пролив, поднялись на сопку и долго смотрели вдаль. С трех сторон остров окружали льды, а с севера — чистое море. Ланко сказал, что даже зимой с этой стороны у острова не бывает льдов — очень сильное течение, водовороты. Это течение и подтачивает остров, постепенно размывает его.

Сопка с северной стороны была еще покрыта снегом, а на южном склоне зеленела трава и цвели полярные маки.

Мы подошли к обрыву. Он весь дымился под лучами солнца. Высота метров двадцать. Внизу волны ходят ходуном, как живые. Жутко смотреть. Ланко говорит, что здесь очень глубоко.

Остров содрогнулся: огромная глыба вдруг ни с того, ни с сего отвалилась от обрыва и рухнула в море. Мы перепугались и ухватились друг за дружку. Отошли подальше. Потом вернулись и посмотрели вниз — глыбы как не бывало. Волны расправились с нею, как стая волков с олененком.

Да, если так дело пойдет, от острова через год ничего не останется. Если уж он в тихую погоду разваливается, то в бурю и подавно.

На то место, от которого отвалилась глыба, упали солнечные лучи, и Яля первая заметила, что там что-то белеет. Мы долго смотрели и не могли понять, что это такое. Обрыв серо-коричневый, а на нем блестящая белая полоска.

— Это, наверно, зуб мамонта, — сказал Ланко.

Я вскочил, как ужаленный.

— Может быть, там целый мамонт!

Мы пошли вдоль берега и остановились внизу под обрывом, чтобы получше рассмотреть бивень. Яля уговаривала нас не ходить, боялась, что снова будет обвал. Но все же пошла с нами. Было немного страшно.

Мы с Ланко рассудили так: не может быть, чтобы в одном месте произошло подряд два обвала. Если и будет обвал, то не сегодня. А если сегодня, то в другом месте. Так что бояться нечего.

Бивень мамонта был почти весь наружи. До него рукой подать — метра четыре. Прямо под ним — небольшая площадка.

— Можно наложить камней, — предложил я, — и достать бивень. Перетащим его через пролив и доставим на нартах в поселок. Вот будет школе подарок!

Яля опять начала ныть: пора домой, вдруг обвал, дома не знают, где мы…

— Иди одна, — сказал я, — а нам не мешай.

Она не унималась

— Петя, можно завтра сюда придти всем классом. Другим ведь тоже интересно, не нам одним. Захватим тынзей, накинем петлю…

Пожалуй, я бы с ней согласился, но Ланко сказал, что завтра, может быть, будет поздно: еще один обвал, и прощай белый зуб. Нас поднимут на смех, скажут, втроем не могли справиться, испугались…

Мы принялись за работу.

На острове было много каменных плит и камней, из них мы и начали сооружать пирамиду. Потрудились часа два и поняли, что закончим ее только к ночи. А еще не известно, удастся ли вытащить бивень, может быть, он засел крепко. Решили вернуться в поселок. Я сел на камень отдохнуть. Яля торопила нас.

И вдруг Ланко закричал:

— О-о! О-о!

Я вскочил, подумал, что обвал. А Ланко показывал пальцем на бивень и, вытаращив глаза, смотрел то на меня, то на Ялю. Она тоже испугалась. Ланко перевел дух.

— Смотрите… На зубе… На нем что-то нарисовано!

Мы с Ялей вскарабкались на пирамиду и вытянули шеи. Не знаю, сколько времени мы смотрели, нельзя было отвести глаза от сверкающей белой полосы, освещенной солнцем, покрытой таинственными линиями и значками. Другая сторона бивня была в тени, но, наверно, и на ней что-то было.

Я протянул руку — метра полтора до бивня. Теперь о возвращении домой не могло быть и речи. Мы начали таскать плиты и камни. За ними приходилось ходить все дальше и дальше. Руки у нас были в ссадинах и синяках, но мы не обращали внимания на такие пустяки Поднимать камни наверх становилось все труднее. Наконец, я дотянулся до бивня.

У основания бивня можно было разглядеть часть окружности, поменьше половины. Другая половина была скрыта землей. Рядом — правильный круг, сантиметров семь в диаметре. В верхней части этого круга был нарисован треугольник с округленными углами. Внутри треугольника — какие-то значки. Правее круга — два столбика значков. Бивень выглядел так:

Мы, конечно, не сомневались в том, что эти рисунки и значки сделаны рукой первобытного человека. Только потом у меня возникли сомнения… Теперь я уверен, что первобытные люди не прикасались к этому бивню. Во всяком случае, не они его так разрисовали. Папа со мной согласен.

Пока мы строили пирамиду, на море разыгрался шторм, но ветер дул с юга и не мешал нам. Ланко дал мне свой пояс, я сделал петлю и попробовал накинуть ее на конец бивня. Мы хотели потом спуститься с пирамиды и осторожно потянуть за ремень.