Дракон из черного стекла - Джим Чайковски Страница 64

Та откинулась на спинку трона; грозы у нее на лице как ни бывало.

– Увы, это чистая правда. Мой брат и в самом деле остро нуждается в истинных наперсниках и конфидантах, способных благотворно повлиять на него. Боюсь, что с грузом империи у себя на плечах я вопиюще пренебрегала им в последнее время. Что крайне прискорбно, особенно если учесть, что он – ближайший наследник престола.

Миллик облизнул губы.

– Должен сказать, что для меня было бы большой честью, если б мои отпрыски провели какое-то время в Кисалимри. Чтобы научиться всему, что только возможно, и получше узнать вашего дорогого брата. Как вы изволили заметить, наши государства связывает долгая история взаимного сотрудничества.

– И исходя из этого, – поспешил заключить Канте, – я уверен, что мы сможем решить и тот другой вопрос к взаимному удовлетворению, не так ли? Это ведь ничто по сравнению с узами, кои завязываются на семейном уровне.

Миллик кивнул, поклонился, а затем поклонился еще раз, более низко.

– Я все это устрою. Даю вам слово.

Величественно кивнув, Канте попытался встать, но вес плаща притянул его обратно. Ножны его церемониального меча громко клацнули о край золотого трона. Он откинулся на спинку, чтобы не опозориться еще больше.

«А потом, для одного дня я и так сделал вполне достаточно».

* * *

Канте с нетерпением ждал освобождения от высоких обязанностей. Когда императорская аудиенция подошла к концу, заключительные любезности и обещания он слушал уже вполуха. Вскоре все потянулись к выходу.

«Наконец-то…»

Аалийя подняла руку, и к ней сразу подошел отряд паладинов – рыцарей из ее личной стражи. Они преклонили перед ней колени. Она взмахом руки велела им встать.

– Полагаю, мы здесь закончили, Регар. И готовы вернуться в наши покои.

Предводитель паладинов вскочил на ноги.

– Как скажете, императрица!

Поднимаясь, Аалийя сбросила свою тяжеленную церемониальную мантию прямо на трон. Трое ее чааенов сразу же бросились поднимать ее.

Тридцать остальных – мужчин и женщин, прошедших суровое обучение в Бад’и Чаа – занимали места в первых рядах зала. Хоть и люди подневольные, они выступали в качестве помощников, советников и учителей. Согласно традиции, главе империи полагалось тридцать три чааена – по одному на каждого из богов клашанского пантеона.

Канте было назначено двенадцать, но он даже не мог запомнить, как кого зовут. Вообще-то принц крайне редко их видел.

Заняв трон, Аалийя заметно ослабила требования к чааенам. Обычно на людях те были привязаны к щиколоткам своих подопечных серебряными цепочками, протянувшимися к их ошейникам. Аалийя редко этого требовала, приберегая подобные демонстрации лишь для самых торжественных случаев. И все же окончательно не отказалась от этого обычая.

Это был разумный компромисс, который Канте полностью одобрял – особенно потому, что так и не научился ходить, таща за собой лодыжками двенадцать чааенов. Иногда клашанцы с их обычаями ставили его в тупик.

«Хотя, по крайней мере, в этой битве они на правильной стороне».

Канте тоже поднялся на затекшие ноги, потянув за собой свой плащ. Просить кого-либо из своих чааенов взять на себя эту ношу ему принципиально не хотелось.

Присоединившись к нему, Аалийя взяла его за руку – что тоже случалось в основном лишь в таких официально-торжественных случаях, – и в сопровождении паладинов они двинулись к выходу.

– А ты ловко управился… Хотя не уверена, что Рами будет готов разделить мое мнение. Вряд ли его обрадует, что ты навязал ему на голову этих двух каарцев.

– Это ему за то, что так рано закончил рабочий день и оставил нас на растерзание волкам.

– Верно. И независимо от того, оценит он твои усилия или нет, я это ценю. Хотя была бы не против, если б ты не так громко храпел.

Канте с глубоко оскорбленным видом покосился на нее.

– Я вообще никогда не храплю!

– Не думаю, что делегация из Храккена с этим согласилась бы. Я едва слышала, чего они хотели.

Аалийя с легкой улыбкой сжала ему руку, после чего отпустила его. Как только они вышли из тронного зала, к ней быстро подошел Тазар, чтобы занять свое место. Ни один из паладинов при этом и глазом не моргнул.

Взяв бывшего мятежника за руку, Аалийя тяжело повисла на ней, явно измученная – словно роза, готовая вот-вот окончательно завянуть. Тазар наклонился и поцеловал ее в макушку. Перешептываясь друг с другом, они двинулись по лабиринту коридоров, направляясь к охраняемой башне, в которой располагалась императорская резиденция.

При виде этой молчаливой взаимной симпатии Канте лишь пожалел, что у него тоже нет кого-нибудь, с кем он мог бы разделить свою ношу – или, по крайней мере, вес этого треклятого плаща. Сегодня он так устал, что ноги уже начинали заплетаться.

Однако Канте был не первым, кто споткнулся. Паладин слева от него за что-то запнулся, попытался удержаться на ногах, а затем с грохотом упал плашмя, гремя доспехами. Канте нахмурился. Он никогда не видел, чтобы кто-нибудь из этих рыцарей оступался.

Затем упал еще один.

И еще.

Тазар подмял Аалийю под себя, закрывая ее своим телом.

– На нас напали!

Канте все никак не мог понять, откуда. Но тут ощутил, как что-то похлопывает его по плащу, и уставился вниз на маленькие оперенные дротики, усеивающие плотную ткань. Канте сразу узнал их – с того раза, когда прошлой зимой его застали врасплох, пока он нежился в целебном бассейне в Экс’Оре.

«Наемные убийцы…»

Тазар вдруг охнул, а затем грузно осел на пол – в него тоже явно попали. Его взгляд метнулся к Канте, умоляющий, отчаянный, полный страха – но не за себя, а за Аалийю.

Первый упавший паладин начал биться в конвульсиях на полу. Его доспехи зазвенели о мраморные плиты, как тревожный колокол.

«Яд…»

Там, в Экс’Оре, Канте всего лишь усыпили – одурманили чем-то до потери сознания.

«Здесь явно не тот случай».

Крутнувшись на месте и сорвав с себя толстый плащ, Канте накинул его на Аалийю, полностью накрыв ее.

– Не поднимай головы!

К этому времени Тазар уже обмяк.

Упали еще несколько рыцарей, пораженные дротиками невидимых налетчиков. Последнему из них – Кулаку Паладинов – удалось высвободить сигнальный рожок. Он благоразумно пригнулся пониже, сжавшись в комок и почти полностью прикрывшись доспехами.

Оглушительный рев рожка эхом заметался между стенами и разнесся по округе. Оставалось надеяться, что достиг он и башни с императорскими покоями, вход в которую усиленно охранялся.

Канте понял выбор места для этой засады. Эти коридоры между тронным залом и башней не предлагали никакой дополнительной защиты.

Воспользовавшись этим,